Значит, меня накачали чем-то?
— Походу мы не рассчитали правильную дозу, раз она была не в себе. Но скажи мне вот что, были ли распорядители от неё в восторге? — Брут был крайне озадачен успехом своей миссии.
Ах, Брут. Зачем же вы так? Теперь Лиса вряд ли вступит со мной в союз.
— Конечно, обрадовались появлением ещё одной маньячки. Метала-то она ножи лихорадочно без остановок. Вы что дали ей эти лекарства, чтобы она уподобилась этим психам?
Я удивила распорядителей? Что-то смутно помню этот эпизод.
— Пусть её лучше посчитают буйной, чем аморфной. Воспитать новую Уокер за четыре дня невозможно, так что приходится усиливать то, что есть. Не волнуйся, побочных эффектов нет. Немного поштырит и пройдёт за несколько часов, — хладнокровно отвечает Брут.
Поштырит? Я бы посмотрела на него, если его штырило бы.
И тут вмешиваюсь я, поехавшая Мирта. Хоть и существа из мира теней плавно летают в воздухе, делаю вид, что не замечаю их огромные туши. Никого я не замечаю. Даже Марвела. А может он мне мерещится. Впрочем, не важно.
И обращаюсь к Бруту. Хочется кинуться на него кулаками за то, что скормил мне вещества под видом лекарств. Но я так выгорела за этот промежуток времени, что внутри остаётся лишь апатия и пустота.
— Брут, я понимаю, что вы хотели впечатлить распорядителей и поддержать мой никакой образ профи. Но могли же меня предупредить, чтобы я не творила глупостей? Теперь я для всех ненормальная, — устало высказываю своё негодование.
И не желая выслушивать ответное объяснение ментора, быстрым шагом возвращаюсь в зал и попутно размышляю.
Устала, что никто не интересуется моим мнением. Потому отныне решаю, что буду разрабатывать свою тактику спасения сама. И только сама. Без вмешательства извне.
========== Апельсиновые леденцы. Часть вторая. Мирта и Лиса. ==========
18 ноября. Второй день тренировок.Часть вторая.
Не могу сказать, что я полностью оправилась от леденцов и удара мисс Кашмиры. Но в этот раз я решаю действовать незамедлительно, потому что уже попусту потратила часть дня на незапланированные глупости.
Вернувшись в зал, тихонько направляюсь в секцию ядовитых трав и ягод, ведь там обитает Лиса.
Незаметная и изворотливая, которая сама не полезет к тебе. Ни за что. Но с острым умом. Конечно, риск быть укокошенной ею на арене велик, но знаю, что она мой ключ к выживанию.
Возможно, я хочу думать, что так и есть. Не знаю, просто мне хочется верить во что-то, чтобы хоть где-нибудь осела пылинка стабильности.
Что мне все-таки терять? Может, ей тоже нужны союзники, но она сама не решается подойти к другим? Она же хочет жить, но почему тогда не занимается в боевых секциях?
Я не знаю. Слишком много «может».
Возможно, позже Брут скажет, что я тронулась рассудком, раз полезла к пятой. Вот это будет смешно, ведь сам же накормил меня с утра «витаминами».
Хотя, это может быть отличной отговоркой, чтобы договориться со всеми сторонами.
И чем ближе я к ней подхожу, тем страшнее начинать разговор. Я боюсь. Я немею.
Я боюсь отвержения, чтобы самой делать шаг к знакомству. Будь бы на моем месте Катрин, то она бы точно стукнула бы по голове за нерешительность.
Поздоровавшись тренером, вчера у которой брала уроки с мисс Виртанен, подхожу к травам. На столе лежит трава с крупными листьями и мелкими цветами молочного оттенка.
— Это борщевик обыкновенный, — произносит Лиса тихим размеренным голосом, — не трогай его. Оно ведь лежит под накаляющей лампой, а если сок растения и ультрафиолет объединятся, то получишь ожог рук.
— Ты весьма проницательна, — подтверждаю я. И немного отхожу от стола.
Лиса молчит. Ждёт и прислушивается к моим дальнейшим словам.
— То есть, это не то, что я намеревалась сказать тебе, — начинаю волноваться, — я хотела сначала тебя поблагодарить за все. За предупреждение и за воду.
Но кажется, Лису совсем это не трогает. Её взгляд холоден.
— Если бы у меня имелся бы шанс на победу, то какую кондитерскую ты бы посоветовала бы посетить в столице? — выжидающее смотрит мисс Гросса.
— Наверное, братьев Буланже. Они пекут чудесные марципановые бисквиты , — отвечаю я. Это был намёк на присланное письмо.
Девушка, конечно, все ещё не улыбается. Но лицо её немного смягчилось, острые лисьи черты плавно ослабли под натиском весточки из прошлого.
Я знаю, что она дальше не заговорит, потому хоть и неуверенно, но продолжаю свою речь:
— Знаешь, я хотела бы предложить тебе союз.
Семь слов. Семь глупых и убийственных слов.
Естественно она молчит.
И смотрит немигающим взглядом, словно хочет переварить услышанное. Затем немного подумав, хмуро добавляет:
— Знаешь, почему я люблю ночь? — в её голосе чувствуются нотки передразнивания.
Будто проверяет, сорвусь ли я на неё.
— Потому что ночью мы уязвимы. Ослаблены. Легко добить? — не могу понять ход её мыслей. Но с лёгкостью обнажаю свою душу.
— Нет, — коротко обрубает она, — просто легче раствориться в темноте. Люди подобны свету, кто-то как палящее солнце сжигает всю кожу до красных волдырей. А кто-то подобно луне освещает дорогу, но не согревает.
— Тогда, я уж точно фонарик, который работает на устаревшем аккумуляторе, — с опаской усмехаюсь своей недальновидности.
— Это ещё почему? — настороженно переходит она к следующему вопросу.
— Если ты сегодня наблюдала за мной, то могла бы заметить, что я была не в порядке. Меня подвели таблетки от мигреней. Вот я и распсиховалась на пустом месте и не могла включиться в игру, — я решаюсь прямо капитулировать и не скрывать от неё ничего.
Мирта. Иррациональность в живом его воплощении.
— Заметила, — неодобрительно отворачивается назад. Ясно, уходит.
— Франческа, — в следующую же секунду стремлюсь её остановить.
— Да? — измученно вопрошает трибутка из пятого дистрикта. Губы её поджаты.
Ну же, отстань, Мирта. И с чего ты ко мне лезешь?
— Так что ты думаешь? — глупо на неё давить таким топорным путём, но я в отчаянии потому и не останавливаюсь.
— Назови мне хоть одну причину, чтобы присоединиться к профи. Хочешь, чтобы я померла у вас в роли прислуги? — враждебно всматривается она. В её глазах пылает огонь. Холодный огонь ярости. Нехорошо.
— Так я тебе предлагаю заключить союз со мной, а не профи, — отшатываюсь я назад. Сложно мне вынести этот нечеловеческий взгляд.
— С чего бы тебе отделяться от профи? — приставляет рыжеволосая словесный клинок к моей сонной артерии.
— Я не доброволец, — это единственное, что я могу сказать.
Оправдание, вместо борьбы.
— Меня не интересуют твои причины. Думаешь, я тут по доброй воле? — в её словах стальной мрак, и она прекрасно себя контролирует, раз пытается меня затопить в нем.
— Ты, верно, делаешь, что не доверяешь мне. Я и сама себе не верю. Но твоё недоверие, оно не защищает тебя. Оно управляет тобой, обрекая на одиночество и изоляцию. И мне нужен союз. А тебе нужна союзница.
Она молчит.
— И что мне с того? Какая мне выгода? — лениво потягивается, распуская волосы, словно струю огня.
— У меня есть договорённость с Катоном. Он не тронет меня до финала. Вроде, как иммунитет от нападения профи в силу происхождения. Выживать умею, но нужен человек, который не предаст до финала. Ну, и чтобы оставаться в здравом уме. Потом считай, что наш союз распадётся.
Вот так просто и без всяких изысков, как деревенская картошка.
— А если мне не выгодно, чтобы ты была рассудительной? Сентиментальная, эмоциональная, нервная и агрессивная делает тебя идеальной союзницей, — едкие прилагательные так и дымятся от паров сарказма.
— Ну, честно. Я даже не знаю, что тебе сказать, — пристрелите меня за самые худшие переговоры.
— Ты же понимаешь, что в этом союзе нуждаешься ты, а не я? — уже чувствую «ласковые» удары Кашмиры в больное место.