Боже в кого я превратилась? Обещаю и лгу, не сдерживаю своё обещание. Я не буду тебе сопротивляться, Франческа. Я не трону тебя. Какое там, я предала её и себя. Но раз совершила такой поступок, нечего уже и жалеть. Остаётся лишь шагать на встречу к финалу.
Напарник тоже хранит молчание, неотрывно глядя на меня. Не смущаясь, аккуратно беру тело девушки и тащу к выходу, чтобы её забрал планолет. Открыв дверь, уверяюсь в том, что туман отступил.
— Катон, пора двигаться, это уже финал.
========== Aut vincere, aut mori или встречайте победителя… ==========
Катон встав, плетётся за моей спиной. Не обгоняет, не ругается, не злится. Лишь следует по пятам, словно безвольный вассал. Где же его свирепость перед финальным боем? Ведь остаётся устранить Эвердин. А он все молчит и любуется картинами разрушения.
Тяготило ли это меня? Немного. Разочарование охватившое Финч, её остекленевшие глаза невольно порождают боль в сердце. Неизвестная мне сила рвётся наружу, желая освободиться от роли, которую я играю и слишком хорошо вживаюсь.
Джоанна из второго, предательница и изощрённая лгунья. Но и это меня устроит, если я останусь живой в конце. Не удивлюсь, если нас в дистриктах поносят и не такими словами. Только, когда я успела превратиться из растерянного трибута в такого переродка?
Это не те мысли, которые должны меня волновать перед сражением. Сосредоточенность вот чего не хватает мне сейчас, а вот излишняя озлобленность на себя кипит рекой.
И нестерпимое желание выплеснуть яд, накопившийся лишь на старой бумаге, ударить до крови или сорваться с места в горные ущелья разрывает сердце. Однако воспитание, полученное во втором, как всегда все глушило, позволяя мне оставаться в трезвом рассудке.
Да, я убила её. Но почему же не приходит долгожданное облегчение? Почему так пусто? Все так жжёт, тревожит и не даёт покоя.
Я бы и, наверное, и дальше копалась бы в себе, если бы не внезапный рык.
Падают высоченные сосны, земля покрывается трещинами и из глубин навстречу к нам выходят волки. Не обычные серые. А мутанты, разработанные самим Капитолием. Вон там стоит один, изящно рисуя когтями на земле круги. Шерсть цвета соломы выжженным солнцем и сердце дрожит, ведь на меня смотрят глаза прелестной Диадемы. Охваченная паникой, не могу сдвинуться, и потому только наблюдаю.
Присмотревшись ближе понимаю, что они слепы. Их выдаёт белёсая пелена в глазу и зрачок, устремлённый в пустоту. Они не видят нас. Мы с Катоном, не шумя отодвигаемся на несколько метров и, взявшись за руки, смотрим, друг на друга прощальным взглядом, а затем молниеносно трогаемся с места.
Как только мы приходим в движение, за нами начинается погоня. Морозный воздух, снегопад из пепла и раскрасневшиеся мы не останавливаемся ни на секунду. Ведь сзади слышны клацанье зубов, заточенных не хуже клыков самой мисс Энобарии.
Если Гроссу погубили ядовитые пары тумана, похожие на выбросы фабрик в пятом, то распорядители хотят нас порвать на куски бритвенными клыками, оружием нашего ментора.
Хочется рассмеяться от гениальности мистера Крэйна, но нельзя. Нужно экономить силы. Кажется, мисс Эно как-то на своих играх загрызла шею трибутке из седьмого или восьмого. Это кровавое воспоминание невероятно веселит, что придаёт мышцам неожиданный импульс бежать все дальше и дальше.
Мы с Катоном, дети гор, потому нам привычно бежать, не спотыкаясь шероховатой поверхности. Но жаль, что путь до Рога Изобилия не выложен асфальтом.
Виден Рог. Величественный и неприступный. И на котором сидит ненавистная нам Эвердин. В руках у неё две стрелы и неписаное удивление. Улыбнувшись, она целится в нас, точнее в Катона.
Как говорится, мне везёт. Ведь даже на финале никто не рассматривает меня как серьёзного соперника. Я рукой заслоняю его торс, за что меня и награждают кровавой раной.
И вы спросите, ну и почему?
Будем честны, сама я с Эвердин не справлюсь, если только сам президент Сноу не соизволит её уложить. Но Катон даже будучи в обессиленном состоянии сможет её обезвредить. Потому я готова проиграть в данном сражении, чтобы не проиграть целую войну. Я верю в Катона, и в то, что он меня не подведет.
Он, взобравшись на поверхность, резким движением тянет меня в рог. И в последнюю секунду мне удаётся с трудом вцепиться за поверхность с оставшейся здоровой рукой. Поднявшись, пытаюсь отдышаться. Пока я корчусь от судорог, напарник лихорадочно хватает воздух ртом. Нет сил, даже перекинуться парой фраз, ведь для этого слишком долго бежали.
И в попытке обрести недостающий кислород, мы допускаем классическую ошибку всех профи — упускаем противника из виду. Победители нашего дистрикта назвали бы нас клиническими идиотами, как-никак так и есть.
Эвердин целится в нас. И сомневаясь в догадках, кого бы пристрелить первым переводит стрелу с меня на Катона. С Катона на меня. Играет, что ли? Эта ситуация столь комична, что глупая улыбка сама по себе расплывается на измождённом лице.
Ножи мои в потайном кармане, незаметно не достать. А копье Катон бросил по дороге, потому что он тормозил бегство. Режущий кинжал не долетит, даже если кинешь его со всей силой. Неужели это конец?
Потому мы и так стоим, пока землю не встряхивает знатно. Рог Изобилия начинает крутиться. Упав на колени, хватаюсь за выступ, пока Рог не превращается в подобие горки, которое пытается стряхнуть с себя все живое.
Не повезло Эвердин, которая вместо того, чтобы отпустить лук и схватиться за выступ, не разжимает руки и падает прямиком в руки переродков. Слышен единственный душераздирающий крик и мучения её окончены. Тоскливо гремит пушка и потенциального победителя уже нет. А ведь она могла бы, если была бы расторопнее. Но беда в том, что она пощадила нас. И тянула время.
А Катон, следом не удержавшись на выступе, который ломается от его значительного веса, катится на землю. На отчаявшегося парня кидаются переродки, а он, перекатившись кубарем успевает прежде достать свой кинжал.
Но что кинжал против переродков? Ведь за один миг огромный волк с бурой шерстью прокусывает ему бедро. Это напоминает мне сражение между Катоном и Цепом. Цеп, Цеп. Вот он на кого похож. Напряжение растёт и мне кажется, что разряд тока неистово рвёт грудь. Но сдерживаю крик, потому что нельзя. Катон должен держаться до конца, а таким поступком я могу ввергнуть его в преждевременное отчаяние.
Но страшнее этих переродков, призраки прошлого. Пока я висела на перекладине, мне приходили они. Эвелин с раздробленным лицом и пустыми глазницами. Рейчел, беспрерывно кашляющая кровью. Их прожигающий взгляд пробирал до дрожи, что просто хотелось разомкнуть руки. Упасть вниз и пасть вместе с напарником. Но меня удерживало вид его страданий, вряд ли бы я бы смогла перенести все это достоинством.
Почему же они его мучают? Почему они меня мучают? Его пронзительные вскрики полные боли и отчаяния. И безудержный смех при свете луны, доносящийся сверху сводило с ума. А смеялась эта гадкая Шарлотт.
— Из-за твоей трусости и он погибает. А ведь ты в курсе, что он и Марвел убили Лилиан лишь ради тебя? А ведь и мне пришлось уйти, чтобы ты жила. Тебе напомнить?
Посиневшее лицо, следы ногтей на шее, кровоподтёки украшали тело моего близнеца. Оглянув меня хитрым прищуром, она со слащавой нежностью проговаривает:
— Жаль, сила не может атаковать своего носителя. А то бы и, не задумываясь, придушила бы тебя. Как ты это сделала со мной. Помнишь?
Дело в том, что я не помню. Но этот нескончаемый и унизительный страх, постоянный холод и умирающий напарник пытают похлеще воспоминаний и мира теней вместе взятых.
Руки слабели, а кровь из раны не спеша стекалась в плечи, а лицо мёрзло. Вой унылого ветра и переродки не давали забыться. Мне что-то говорили, но я постепенно забывала, кем была и как попала в это чистилище.