Это может случиться с любым,
Но от этого сердцу не легче...
Дождь стекает и капает с крыш
На лицо мне, на шею, на плечи...
Ты простишь меня, знаю, простишь,
Но от этого сердцу не легче...
Эту боль, этот ад, этот стыд -
хоть когда-нибудь время излечит?!
Бог когда-то нас тоже простит,
Но от этого сердцу не легче.
* * *
- А ты помнишь ту осень со мной,
Клуб тумана печально-белёсый,
Запах листьев, пьяняще- земной,
И прощанье, и речи, и слёзы?
-Да, я помню. Я не позабыл
Полупризрачный вкус расставанья
И туман, что над лесом проплыл,
Растворяя ветвей очертанья.
- Неужели всё это прошло?
- Я не знаю, поверь мне, не знаю.
Снова снегом судьбу замело,
Снова звёзды снежинками тают.
...Всё прошло. Так уходит волна,
Так сменяют свет солнца потёмки.
Но доносятся сквозь времена
Лишь два голоса - тихий и громкий:
- Я любила тебя много лет.
- Я погиб, и пропал даже след.
- Я сто лет жду тебя на пути.
- Так не плачь. И прощай. И прости.
Монолог влюбленной тени
С тобой не разлучусь я никогда:
ни летом, ни зимой, ни днем, ни ночью,
ни в миг, когда, горя, Полынь-звезда
в судьбе Земли навек поставит точку.
Я буду днем лежать у ног твоих,
идти, коль ты идешь, лежать, коль ляжешь,
и не настанет никогда тот миг,
когда тебе союз наш будет тяжек.
И ночью я чуть слышно обниму
тебя и целый мир собой заполню...
Но станет горько сердцу моему,
Лишь о рассвете я печально вспомню.
И мы в осенний серый день пойдем
по тропке, зарастающей травою,
и ощутим, как быстро мы растем,
растем, встаем над грешною Землею,
когда огни светил не горячи,
когда закат над миром догорает
и солнца заходящего лучи
едва-едва природу освещают.
Чем ярче свет, тем злей и гуще тень.
Чем страсть сильнее, тем чернее злоба.
Мой главный враг-- слепящее-яркий день,
я таю днем, я днем у двери гроба.
А утром, позабыв, чем был, что ждал,
пойму, когда растаю в ярком свете,
что это я твоею тенью стал...
Я умер? Да? А я и не заметил...
Любовь после смерти
Все кончено. Я умер. Я в могиле.
Ты не тоскуй напрасно обо мне;
К тебе вернусь я - в красоте и силе,
Что были прежде недоступны мне.
Я возвращаюсь - благодатным ливнем,
Осколком синевы средь мертвых туч;
Я возвращаюсь - светом солнца дивным,
Даря тебе надежды светлый луч;
Я - ветер, дух; пусть не достиг я рая,
Но я сроднился навсегда с тобою;
Со вдохами в тебя я проникаю
И, словно пленный воин после боя,
В тебе живу мгновенье, как в темнице,
В твоей груди и в сердце я живу,
Чтоб с выдохом опять на свет родиться...
Обрел я счастье жизни - наяву.
И мне теперь смешны ошибки наши,
Сомненья, споры, суета и тлен;
Я не ревную, если кто-то краше
Меня возьмет тебя любовью в плен...
Став мертвецом лишь, стал я человеком,
Я лик обрел, не ведая лица.
Порою надо умереть навеки,
Чтоб стать живым, живым - и до конца.
* * *
От первого "люблю" - к последнему "прости"
Лежат мои пути, лежат твои пути.
От нежности юнца - до грусти старика
Любовь всегда одна, одна - во все века.
Одна печаль и боль в былом и впереди -
От дрожи юных губ до срыва мыщц в груди.
Всем побывать успел я на большой земле:
Был пеплом и огнём, был искрами в золе.
И я боюсь, когда невинная ладонь
Под пеплом ворошит неумерший огонь.
Не обожгись, не рвись, не плачь, я не хочу,
Здесь всё моё, моё, я всё здесь оплачу.
Я цену знал всему, за всё платил сполна.
...Но ты, но ты - не знай, как кровь моя хмельна.
И всё равно, кто прав, и всё равно, кто - прах,
Когда любовь, дрожа, дробится на губах,
И в трещинах на них записаны слова
О боли, о тоске, которой страсть жива.
Их крепость - для тебя. Их вкус - моя печаль.
И мне перегоревших чувств, поверь, не жаль.
Я не боюсь, когда вдруг начинает крик
В младенце - юноша, а в юноше - старик.
Под солнцем всем даны несрочные пути:
Любить, гореть - и тлеть, пасть в землю - и цвести.
И я неспешный ход времён не тороплю
От первого "прости" - к последнему "люблю".
-- ВОСКРЕСЕНИЕ.
Все мы, пока живы, в объятиях пребываем; смерть нас с любовью держит в объятиях могучих рук своих, и, если мы ее любви достойны, все крепче сжимает их; миг настает - и, страдая, мир проклиная, задохнемся мы... от любви смерти к нам, неразумным.
И все мы, пока любим, в объятиях любви находимся. Она одна способна руки смерти расцепить и освободить нас от ига ее. И, как только смерть отпустит нас, любовь вдохнет в уста наши дыхание свое, и - оживаем мы, и - воскресаем... коли при жизни воскресла любовь в сердцах наших.
Учи же нас жизни, смерти и воскресению, любовь, примером своим; живи, умирай и воскресай в нас, с нами, для нас, чтобы бессмертие твое в бессмертие наше переродилось!
* * *
Любовь, любовь, любовь... Как мне понять её?
Как объяснить все радости и муки?
Иду на ежедневное Распятие,
Когда тебе распахиваю руки.
Любовь темна... Но в этом-благодать её,
что не нужны ей праздничные краски.
Иду на ежедневное Распятие...
И каждой ночью ожидаю Пасхи.