Тот город – хранитель богатства,нет равных ему на Руси,им можно всю жизнь любоваться,а жить в нем – Господь упаси.
В нем пре́дала правду ученость,и верность дала перекос,и горько, при жизни еще, насоплакала Ольга Берггольц.
Грызет ли тоска петербуржцев,свой гордый покинувших дом,куда им вовек не вернуться,прельщенным престольным житьем?
Во громе и пламени ляснувнад черной, как век, крутизной,он полон был райских соблазнов,а ныне он центр областной.
Лешке Пугачеву
Шумит наша жизнь меж завалов и ямин.Живем, не жалея голов.И ты россиянин, и я россиянин –здорово, мой брат Пугачев.
Расставим стаканы, сготовим глазунью,испивши, на мир перезлись, –и нам улыбнется добром и лазурьюХристом охраненная высь.
А клясться не стану, и каяться не в чем.Когда отзвенят соловьи,мы только одной лишь России прошепчемпрощальные думы свои.
Она – в наших взорах, она – в наших нервах,она нам родного родней, –и нет у нее ни последних, ни первых,и все мы равны перед ней.
Измерь ее бездны рассудком и сердцем,пред нею душой не криви.Мы с детства чужие князьям и пришельцам,юродивость – в нашей крови.
Дожди и деревья в мой череп стучатся,крещенская стужа строга,а летом шумят воробьиные царстваи пахнут веками стога.
Я слушаю зори, подобные чуду,я трогаю ветки в бору,а клясться не стану и спорить не буду,затем что я скоро умру.
Ты знаешь, как сердцу погромно и душно,какая в нем ночь запеклась,и мне освежить его родиной нужно,чтоб счастий чужих не проклясть.
Мне думать мешают огни городские,и если уж даль позвала,возьмем с собой Лильку, пойдем по России –смотреть, как горят купола.
Церковь в коломенском
Все, что мечтала услышать душав всплеске колодезном,вылилось в возгласе: «Как хорошацерковь в Коломенском!».
Знаешь, любимая, мы – как волхвы:в поздней обители –где еще, в самом охвостье Москвы, –радость увидели.
Здравствуй, царевна средь русских церквей,бронь от обидчиков!Шумные лица бездушно мертвейэтих кирпичиков.
Сменой несметных ненастий и вёдрдышат, как дерево.Как же ты мог, возвеличенный Петр,съехать отселева?
Пей мою кровушку, пшикай в усызелием чертовым.То-то ты смладу от Божьей красызенки отвертывал.
Божья краса в суете не видна.С гари да с ветра явижу: стоит над Россией однасамая светлая.
Чашу страданий испивши до дна,пальцем не двигая,вижу: стоит над Россией однасамая тихая.
Кто ее строил? Пора далека,слава растерзана…Помнишь, любимая, лес да река –вот она, здесь она.
В милой пустыне, вдали от людейнет одиночества.Светом сочится, зари золотей,русское зодчество.
Гибли на плахе, катились на дно,звали в тоске зарю,но не умели служить заодноБогу и Кесарю…
Стань над рекою, слова лепечи,руки распахивай.Сердцу чуть слышно журчат кирпичитихостью Баховой.
Это из злыдни, из смуты седойпрадеды вынеслидиво, созвучное Анне Святойв любящем Вильнюсе.
Полные света, стройны и тихи,чуда глашатаи, –так вот должны воздвигаться стихи,книги и статуи.
…Грустно, любимая. Скоро конецмукам и поискам.Примем с отрадою тихий венец –церковь в Коломенском.
Девочка Суздаль
О, Русь моя, жена моя…
Когда воплощаются сердца мечты,душа не безуста ль?А не было чуда небесней, чем ты,ах, девочка Суздаль!
Ясна и прелестна, добра и нежнаво всем православье –из сказки царевна, из песни княжнаи в жизни сестра мне.
Как свечи святыни твои возжены, –пестра во цветенье, –не тронет старинной твоей тишиныПетра нетерпенье.
Но жизней мильон у Руси на кону –и выси ли, бездне ль –о, как она служит незнамо кому,родимая безмерь!..
Ты ж дремлешь, серебряна и голуба,средь темного миратакой, как ремесленная голытьбатвой лик сохранила.
Ни грустного Пруста с собой не возьму,ни Джойса, ни Кафкуна эту дарящую радость всемузеленую травку.