А кто любил? Московская жаровняему пришлась по времени и впрок.И всем он друг, ему ж никто не ровня –ни Лев Толстой, ни Лермонтов, ни Блок.
Лишь о заре, привыкнув быть нагими,над угольком, чья тайна так светла,склонялись в ласке нежные богинии все деревья Царского Села…
Уже близки державная опекаи под глазами скорбные мешки.Но те, кто станут мученики века,еще играют в жаркие снежки.
Еще темны воинственные вязы,еще пруды в предутреннем дыму…О смуглолицый, о голубоглазый,вас переглушат всех по одному.
И по тебе судьба не даст осечки,уложит в снег, чтоб не сошел с ума,где вьет и крутит белые колечкина Черной речке музонька-зима…
Но знать не знает горя арапчонок –земель и вод креститель молодой,и синева небес неомраченныхему смеется женской наготой.
В ребячьем сердце нежность и веселье,закушен рот, и щеки горячи…До наших лет из той лицейской кельисияет свет мальчишеской свечи.
И мы, даст Бог, до смерти не угаснем,нам не уйти от памяти и дум.Там где-то Грозный радуется казням,горит в смоле свирепый Аввакум.
О, что уму небесные законы,что град Петра, что Царскосельский сад,когда на дыбе гибнут миллионыи у казнимых косточки хрустят?
Молчат пустые комнаты и ниши,и в тишине, откуда ни возьмись,из глубины, но чудится, что свыше,словами молвит внутренняя высь:
«Неси мой свет в туманы городские,забыв меж строк Давидову пращу.В какой крови грешна моя Россия,а я ей все за Пушкина прощу».
Стихи о русской словесности
1
Ни с врагом, ни с другом не лукавлю.Давний путь мой темен и грозов.Я прошел по дереву и камнюповидавших виды городов.
Я дышал историей России.Все листы в крови – куда ни глянь!Грозный царь на кровли городскиепростирает бешеную длань.
Клича смерть, опричники несутся.Ветер крутит пыль и мечет прах.Робкий свет пророков и безумцевтихо каплет с виселиц и плах…
Но когда закручивался узели когда запенивался шквал,Александр Сергеевич не трусил,Николай Васильевич не лгал.
Меря жизнь гармонией небесной,отрешась от лживой правоты,не тужили бражники над бездной,что не в срок их годы прожиты.
Не для славы жили, не для риска,вольной правдой души утоля.Тяжело Словесности Российской.Хороши ее Учителя.
2
Пушкин, Лермонтов, Гоголь – благое начало,соловьиная проза, пророческий стих.Смотрит бедная Русь в золотые зерцала.О, как ширится гул колокольный от них!
И основой святынь, и пределом заклятьюкак возвышенно светит, как вольно звенитторжествующий над Бонапартовой ратьюВозрождения русского мирный зенит.
Здесь любое словцо небывало значи́мои, как в тайне, безмерны, как в детстве, чистыосененные светом тройного зачинанаши веси и грады, кусты и кресты.
Там, за ними тремя, как за дымкой Пролога,ветер, мука и даль со враждой и тоской,Русской Музы полет от Кольцова до Блока,и ночной Достоевский, и всхожий Толстой.
Как вода по весне, разливается Повестьи уносит пожитки, и славу, и хлам.Безоглядная речь. Неподкупная совесть.Мой таинственный Кремль. Наш единственный храм.
О, какая пора б для души не насталаи какая б судьба не взошла на порог,в мирозданье, где было такое начало –Пушкин, Лермонтов, Гоголь, – там выживет Бог.
Пушкин и Лермонтов
1
Никнет ли, меркнет ли дней синева –на́ небе горестномшепчут о вечном родные словамаминым голосом.
Что там – над бездною судеб и смут,ангелы, верно, там?Кто вы, небесные, как вас зовут?– Пушкин и Лермонтов.
2
В скудости нашей откуда взялись,нежные, во́ свете?– Все перевесит блаженная высь…– Не за что, Господи!
Сколько в стремнины, где кружит листва,спущено неводов, –а у ранимости лика лишь два –Пушкин и Лермонтов.
3
Детский, о Боже, младенческий зов…Черепом – в росы я…Здесь их обоих – на месте, как псов,честные взрослые.
Вволю ль повыпито водочки злой,пуншей и вермутов?Рано вы русскою стали землей,Пушкин и Лермонтов.