Мария Линде
Сияние твоего сердца
© Мария Линде, 2022
© ООО «Клевер-Медиа-Групп», 2022
Я узнала правду о себе в тот день, когда погибла Виктория. Пока ее искореженное тело лежало под ярким солнцем на капоте золотистого «Лексуса» (подержанного – все соседи знали об этом, но никто не говорил при владельце), пока выли сирены и двое парамедиков поднимали с асфальта растрепанную рыжую женщину в брючном костюме персикового цвета, я стояла и смотрела. Я видела, в какой момент Виктория перестала дышать, – это было, когда в конце улицы замелькали мертвенно-синие огни мигалок. Я знала, что скорая не успеет. Никто не успеет. То, что убило Викторию, быстрее и сильнее их всех. Тьма победит. Тьма всегда побеждает.
Я и не думала убегать. Это бесполезно – по меньшей мере шесть человек (четыре подруги Виктории, самые популярные девочки в классе, плюс ее родители) видели меня здесь. Они, конечно, расскажут об этом полиции, когда придут в себя, полиция начнет выяснять, что произошло, и рано или поздно дело дойдет до меня. Но мне нечего будет им сообщить. Потому что я сама еще не могу найти слов, и еще я просто не намерена никому помогать. Но то, что случилось на главной улице нашего тихого городка в тот непривычно теплый для Нидерландов весенний день, будет преследовать меня годы спустя. Не смерть маленькой засранки, не горе и шок ее родителей и даже не фантастические алые потеки на разбитом лобовом стекле «Лексуса», похожие на картину сумасшедшего художника. А спокойная, абсолютная уверенность в том, что так и должно быть. Что именно для этого я и пришла в мир.
Я буду возвращаться в этот момент, как другие возвращаются в самое счастливое воспоминание своего детства. Я снова и снова буду чувствовать запах остывшей пиццы (самая дорогая, «Четыре сезона», три большие коробки) и влажной земли в крошечном садике у дома, буду помнить, как мне хотелось наклониться и ослабить слишком тугой узел шнурка на правом кеде, который уже успел натереть мне ногу. Буду слышать мерный стрекот садовых поливалок, шум встревоженной толпы, всхлипы и рвотные судороги кого-то рядом и знать, что этот момент не повторится. Потому что той меня больше нет.
Потому что прошло еще немного времени – и я стала почти человеком.
Золотые цепи
До выхода остается меньше получаса, но я продолжаю лежать под невесомым одеялом на широкой кровати под самой крышей. Сегодня вечер Ритуала, и только для этого нужно вылезать из постели, одеваться, краситься и тащиться на другой конец Рима. Хотя в мире много других, более приятных занятий.
Карел одной рукой обнимает мои голые плечи, а второй держит смартфон, листая ленту поиска в Airbnb.
– Сэйнн, может, все-таки полетишь со мной?
– Я терпеть не могу Париж.
– Слишком много туристов?
– Слишком много чувств.
Я смотрю на время в верхнем углу экрана. Двадцать минут. Ладно, накрашусь в машине. Мягкая ткань касается кожи, из приоткрытого окна тянет дождевой свежестью, в комнате еще витает запах кофе, который мы берем в булочной неподалеку. Сейчас я уже не успею за ним зайти. Боги, ну почему нужно куда-то ехать?
– А я туристов терпеть не могу, – говорит Карел, просматривая фото парижских квартир. – Ненавижу. Негде спокойно посидеть – они повсюду. Бегают, орут, лапают все… Как обезьяны. В Амстердаме все каналы загадили, все мосты обвешали замками, ленточками и всякой дрянью…
– Так в любом популярном городе. Но ты бы ни за что не переехал обратно в деревню.
– Нет. Но иногда смотрю на эти толпы и прямо жалею, что согласился на Контракт. Если бы не он, я бы их перестрелял всех.
Карел на секунду, всего на секунду, сжимает в кулак руку, обнимающую меня, стискивает челюсти, показывая в оскале ровные белые зубы. Кого-то другого, наверное, испугала бы эта вспышка ярости, но меня она только веселит.
– Зачем же так грубо? – замечаю я. – Можно подойти к делу творчески – например, подсыпать яда в коробки с сувенирными шоколадками. Тогда смерть будет долгой и мучительной.
– Я подумаю, – серьезно обещает Карел. Потом тоже смотрит на время и отбрасывает смартфон в складки одеяла. – Кстати о Контракте. Нам пора.
Да, Контракт. Именно из-за него мы не можем сейчас заказать пиццу и посмотреть фильм. С другой стороны, именно он делает возможным наш беззаботный образ жизни в принципе. Одни только наши апартаменты – потолок с позолотой, балкон под крышей римского дома восемнадцатого века – стоят двести евро в сутки, а квартира в Париже, куда Карел завтра летит на геймерскую тусовку, обойдется еще дороже. Моими гаджетами можно заполнить целый магазин электроники, шмотками Карела – пару модных бутиков. Мы ни в чем себе не отказываем. Кроме одного – мы не можем быть самими собой.