— Да… Божонок… Ты что-то спросил? — спокойно спросил Каору, вытряхивая Синдзи из раздумий.
— Как ты создал ее?
— Я дал ей немного той плоти, до которой тебе нужно дойти. Вырастил ее, опираясь на твое видение этого человека. Вылепил. Она — почти чистая жизнь, замутненная лишь твоими желаниями. Аж самому жаль…
Нагиса слабо улыбнулся и кивнул на прощание, выметая взмахом своей седой копны все вопросы из головы Икари:
— Просыпайся, Синдзи-кун, и готовься стать богом. Уже скоро.
— Что скоро? ЧТО?
Каору прыгнул, Синдзи вскочил, кинулся за ним, но мир вокруг стремительно холодел, подергиваясь морозной дымкой, сковывающей туман. По льдистой паволоке пошли трещины, и звонкое пение раскола взломало видение.
Ослепительный свет впился в глаза больнее, чем синхронизирующие иглы, и Синдзи сжал веки, слыша только грохот сердца, еще живущего чудовищно правдоподобным видением. Он выдохнул невольно задержанную порцию воздуха и предпринял вторую попытку разглядеть мир.
— О, Икари, очнулся?
«Голос доктора Канаме. Я в больнице».
— Доктор?
Голос вышел хриплым и сухим, он закашлялся и открыл, наконец, глаза. Над ним склонился улыбающийся толстяк, и хлынул свет фонарика, вновь ослепляя. Синдзи застонал, и вдруг замер: теплые тонкие пальцы легли на его руку, шершавая ладонь огладила кожу и исчезла, оставив призрак уюта. Синдзи вздрогнул.
«Протез протеза».
— Что… Кх-ха…
К пересохшим губам приникла трубка, и он с наслаждением втянул в себя теплой воды, насыщенной чем-то лекарственным. Синдзи кашлял, пока доктор вновь разодрал ему веки и проверял зрачки слепящим бликом.
— Что… С Сорью?..
— Она в соседней палате, — сказала Рей. — Ожоги рук, живота. Еще была вывихнута рука.
Синдзи облизнул губы, и Рей снова подала ему трубку. Пока Синдзи глотал суспензию, в локтевой сустав впилась игла, и он опустил взгляд: доктор кинул в лоток звякнувший шприц и теперь тер место укола ваткой, мыча какую-то жизнерадостную мелодию.
— Сколько меня… не было? — он поднес руку к лицу и ощупал пальцами веки. Свежие шрамы.
— Четыре дня, — сказал Канаме и всадил еще одну иглу, теперь уже в ногу. — Ты наглотался отравленного воздуха, в крови гемоглобина было меньше, чем в моем халате, и вообще, тебя как из концлагеря приволокли…
Синдзи посмотрел на девушку. Рей внимательно глядела ему в глаза, и на бледных щеках слабо, едва заметно розовел румянец. «Она мне рада…»
— Погодите… — прохрипел он, вздрогнув от очередного удара иглы. — Четыре дня? Мы стояли на месте?..
— Да, стояли, — сказал Канаме. — Один день…
— Но…
— Аянами вела твою ЕВУ, после того, как ее слегка подлатали.
Синдзи снова посмотрел на девушку и с удивлением понял, что ревнует. «Вот бы еще разобраться, кого и к кому…» Он сел в кровати, буквально ломая застывшие мышцы, а Канаме снял трубку привинченного к стене внутреннего телефона:
— Рубка? Икари очнулся.
Выслушав ответ, доктор помахал Синдзи рукой и вышел.
— Рей…
— Икари… Я…
«Протез… Лишь протез…»
Девушка убрала локон со щеки и вдруг неловко обняла его.
— Аянами…
Девушка напряглась, услышав фамилию, и Синдзи отстранился: Рей посмотрела на него, а потом вдруг встала и пошла к двери. Лист металла с лязгом ушел в сторону, и навстречу ей вошли трое: Кагитару, Акаги и сержант разведки, держащий руку на открытой кобуре. Синдзи непонимающе уставился на эту делегацию, и вдруг с изумлением обнаружил, что руки доктора скованы наручниками.
— Аянами, выйди, пожалуйста, — сказал Кагитару, видя, что девушка замерла у них на пути. Синдзи обратил внимание, что Рей смотрела только на Акаги.
— Есть, — ответила Рей и покинула палату.
— Во-первых, — садясь, сказал капитан, когда за ней закрылась дверь, — хочу прояснить ситуацию. Временно «Прорывом» командую я. Полковник Кацураги передала мне эту должность в связи со своей болезнью.
«Она все же больна… Но почему…»
Кагитару посмотрел на Синдзи, ожидая его реакцию, не дождался и продолжил:
— Доктор Акаги взята под стражу за попытку захватить командование операцией в свои руки…
— Простите, не понимаю, — прервал его Синдзи, глядя на безразличную ко всему Акаги.
Капитан поднял взгляд на женщину и спокойно сказал:
— Доктор поставила под сомнение необходимость эвакуировать пилота Сорью с поля боя.