Кацураги посмотрела в потолок и хрипло с усилием вдохнула.
— Такие дела, Синдзи-кун. Даже стреляться противно. Командир так… Кхха… Не может.
— Вы хотите умереть?
— Нет. Я не хочу умереть так.
Он кивнул: Кацураги не заслуживала такой смерти.
«— Она проиграла своей судьбе… — подумал Синдзи и тут же услышал спокойный ответ:
— Нет, она лишь не выиграла у нее.
— Значит, проиграла. Войну нельзя выиграть человеку. Он всегда что-то теряет: или жизнь или себя».
Икари вновь кивнул себе и вдруг понял, что снова что-то прослушал.
— … десять лет. И я пахала, как проклятая, не понимая ничего. А вся моя ценность — как можно ближе подвести к твоей цели тебя. Так что моя судьба — бензобак твоей ЕВЫ… Кхха… Хотя нет, ЕВА атомная…
Мисато-сан закрыла глаза.
— Твоя… Рей.
Синдзи вздрогнул и вслушался в ее горячечный бред.
— Она даже умереть не может. Рей… Аска… Интересно, на каком километре до финиша они все же… Сдохнут…
Икари спросил:
— Мисато-сан, скажите, почему вы решили, что нужно спасти Сорью?
— Убегая от себя, мы проигрываем. Сразу, — неожиданно твердо сказала полковник. — Не убегая, проигрываем чуть позже. Ты пока не проиграл, но без Аски убежишь, не задумываясь, как и без Рей… Впрочем…
Женщина закашлялась, а перед Синдзи кривым зеркалом вставал его разговор с Нагисой: «Как иронично. Она хотела, чтобы меня кто-то держал на пути к моей цели, а мне как раз нужно избавиться от всех помощников…»
— Вы хотели, чтобы я не убежал?
— Да. Ты должен дойти.
— Куда?
Кацураги нахмурилась.
— Хорнадо дель Муэрте… Полигон Манхэттенского проекта… Это… Слыхал?
Синдзи помотал головой: ему это ни о чем не говорило. «Неужели… Она не знает настоящей цели?» Мисато-сан внимательно смотрела на него и разочарованно сказала:
— А… Я думала, хоть ты знаешь, за каким хреном ты должен туда попасть…
— Именно… Я?
— Ты. Мы все — твое топливо… Конкретно я — отработанное… Топливо.
Она закрыла глаза и забылась сном. Синдзи смотрел на осунувшееся лицо и видел человека, который на пороге смерти думал о миссии, которую всем сердцем ненавидел.
«И не мне вам говорить, что есть долг», — вспомнил он свои слова.
Глава 20
— Аска.
Густые ресницы задрожали, и девушка открыла глаза. Синдзи терпеливо ждал, пока она поймет, что проснулась, пока сообразит, что с ней, где она… Его мутило, БМК ощутимо раскачивался, прорезая путь по скалистой равнине, а где-то впереди вышагивала накрепко связанная с ним машина, управляемая Рей. Он прислушался и понял, что слышит оба сердца: горячее, мощное биение «Ядра» и тихий, но не менее уверенный пульс Аянами. Синдзи посмотрел на часы, вытряхнул из баночки таблетку и принялся жевать горькое лекарство, наблюдая, как Сорью трет глаза и постанывает, пытаясь сесть.
— Синдзи? Синдзи!
Она села в кровати и посмотрела на него широко распахнутыми глазами, и Икари с удивлением увидел, как на лице девушки расцветает слабая улыбка. Покрывало сползло с нее, и Синдзи мельком успел увидеть перетянутое бинтами обнаженное тело, прежде чем Аска рванула ткань на себя:
— Я тебе, конечно, рада, но не на столько, — заявила она.
— И я тебя рад видеть.
Выглядела рыжая вовсе не плохо, но за ее улыбкой пряталась тоска — чтобы понять это, вовсе не нужно было прилагать усилий.
«— Она проиграла, потеряла все — машину, возможность что-то доказывать себе и остальным, проиграла на глазах у всех…
— Она жива, — отозвался второй голос.
— Она…
— Она жива. Точка».
Синдзи, погрузившись в спор с самим собой, смотрел в голубые глаза Аски и в который раз за это слишком раннее утро потерял нить разговора.
— И чего молчишь?
— Я думаю, Аска…
— А по тебе и не скажешь.
— … О тебе.
Сорью неожиданно смутилась и порозовела.
— Приятно, черт возьми. И что думаешь?
Синдзи пожал плечами: он не видел ничего приятного в своих размышлениях о ней.
— Да так. Думаю о том, что ты выжила вопреки всему, пережила свою машину, могла умереть десяток раз за этот бой…
— На комплименты нарываешься? — поинтересовалась она, все еще улыбаясь.
— Нет. Скажи, каково это — проигрывать?
Аска смотрела на него, ее улыбка погасла, и он видел, как плывет, стремительно меняясь, выражение ее лица. Наконец, она отвела глаза и тихо сказала:
— Знаешь, такого мудака, как ты, даже благодарить не хочется.
— Я и не прошу. Хочу знать просто — каково это?