— Мисато-сан?
— Спокойной ночи, Синдзи-кун, — неожиданно тихо ответила она не оборачиваясь.
В гостиной сиротливо блестела посуда, тихо шуршали вентиляторы. Икари осмотрелся и прислушался: Рей, видимо, уже возилась у себя. Он принялся разбирать содержимое стола и отправился на кухню, размышляя о том, что чуть ли не впервые наговорил вслух малознакомому человеку то, что так долго копилось и отстаивалось. «В конце концов, — зло подумал он, окуная тарелки под воду, — она же сама настаивала на доверии и открытости…» А еще было немного неудобно за свою вспышку перед Рей. Но, в конце концов, Рей — это Рей.
Аянами уже погасила свет и лежала лицом к стене. В окно заглядывало фиолетовое сияние, дико освещая комнату и делая почти белыми лежащие на подушке волосы. Синдзи прислушался и решил, что девушка уснула: как бы то ни было, по ее меркам она сегодня здорово напилась. Он осторожно улегся на самый край кровати, сцепив зубы в предвкушении скрипа пружин. Уже устроившись, Икари понял, что побеспокоил-таки свою соседку: она заворочалась, перевернулась на спину и вдруг сказала:
— У меня никого нет, кроме тебя, Икари.
Синдзи замер, глядя на профиль ее лица. Бинты на глазах не позволяли сказать точно, но он готов был поклясться, что она спит. Всматриваясь в ее лицо и опустив взгляд ниже, на контуры ее тела под простынями, он со стыдом понял, что кое-чего в их странных отношениях недооценил. «Девушка — парень… Девушка — парень… Девушка — парень…» — все настойчивее стучал пульс. Икари зло скрипнул зубами, подтянулся и осторожно поцеловал ее в щеку.
После чего так же осторожно отвернулся и приказал себе уснуть.
Глава 3
Открыв глаза, Синдзи не сразу сообразил, где он: стальные стены узкой комнаты, иллюминатор, усиленная дверь со скругленными краями… Отчаянно моргая спросонья, он почувствовал слабую вибрацию помещения и все вспомнил. Он на «Ясиме», флагмане флота «NERV». Бывший американский линкор «Висконсин», корабль, возглавивший огромный конвой, который вышел вчера из портов острова Гавайи и двинулся к берегам Атомных земель.
«Да уж, — зевнул Синдзи, вспоминая, — последний день в Хило оказался потерян. Даже с домом толком не простился». Он умылся, включил радио и снова упал на койку: торопиться, как всегда, было некуда. Серый потолок каюты, забранная в решетку лампа — тюрьма как есть. Икари прислушался: из динамика доносился канзас-джаз Каунта Бэйси, и Синдзи замер, привычно пытаясь вслушаться в причудливую мелодию, понять ее, проникнуть в ту крохотную среду, где она зародилась, одну среди прочих маленьких традиций сгинувшего континента… Лязгнул запор двери, и он лениво повернул голову, с трудом выдирая душу из цепких переливов музыки: озираясь, в каюту вошел Кенске и широко ухмыльнулся:
— Доброе тебе, Икари!
Синдзи вяло поднял руку в приветственном жесте, призывая помолчать, и похлопал по койке рядом с собой: мол, устраивайся. Шикарнейшая импровизация достигла пика, сладострастно содрогаясь под пальцами пианиста, и тихо скончалась с эдаким саксофонным вывертом, будто бы прося помнить о ней. Икари тяжело вздохнул, когда дурман музыки был мгновенно развеян бодрым голосом диктора.
— Эй, Икари! — обиженно сказал Айда, и Синдзи вздрогнул, вспомнив, что впустил этого болтуна.
— Чего тебе? — неприязненно осведомился он.
— Скучно… — с надеждой сказал Кенске, заискивающе улыбнувшись.
— Да я, как видишь, тоже не веселюсь.
— Вижу. Так, может, в сеги?
Синдзи ухмыльнулся:
— Когда ж ты свою самурайщину забросишь?
Кенске воинственно поправил очки и недобро взглянул на него, на что Икари ответил самой безмятежной улыбкой: дразнить любителя рыцарских традиций было так забавно. К сожалению, гость решил не нарываться:
— Как хочешь. Может, тогда сходим на верхнюю палубу?
— Вот скажи мне, Кенске, — разочаровано протянул Икари, не теряя надежды на хорошую перепалку, — неужели тебе нечем заняться на таком огромном корабле?
Айда беспечно пожал плечами, то ли и впрямь не замечая подколки, то ли делая вид:
— Нет, нечем. На «Токио-3» я войду в команду майора Кацураги, а здесь всюду вежливо предлагают наслаждаться плаваньем.
— Кацураги? О, брат, да тебе не повезло, — сказал Синдзи, вставая и критически осматривая состояние своей форменной куртки.
— А кто это? Ты его знаешь? — заинтересовался Кенске. — Говорят, настоящий тактический гений!