«Ангел».
Синдзи нахмурился. Неуязвимый для огнестрельного оружия редчайший мутант, одетый в броню из — ни много ни мало — плазмы, тварь столь редкая, что каждому из них в служебной классификации даже присваивали номера. Полулегендарным был признан Первый Ангел — предполагаемая причина уничтожения США. «Дескать, явился в сиянии и с трубой, вострубил и за грехи янки устроил очищение целому континенту, — подумал Синдзи. — Заодно наделав тут ад с демонами. Впрочем, официальной версии с испытанием супербомбы никто не отменял».
А еще ничто не мешало этим двум версиям как-нибудь причудливо переплестись. Ведь даже если отбросить мистику, Ангела, которого с трудом убили пять лет назад на Ньюфаундленде, почему-то упорно называли Вторым. Именно вермахту, уничтожившему ту тварь, принадлежала сомнительная честь дать имя первому из обнаруженных колоссов. С легкой руки безымянного пилота бомбардировщика обозначение «der Engel» пошло гулять сперва по слухам, а потом и по секретным документам.
Икари ухмыльнулся, вспоминая военного ученого, который пытался объяснить и без того сбитым с толку новоприбывшим, что ни капли не похожие друг на друга Второй и Третий Ангелы должны относиться к одной породе. Сам победитель Третьего Ангела скромно сидел в уголке аудитории и скептически хмыкал, слушая жалкие потуги лектора разъяснить молодым офицерам, что такое «синее свечение» и в чем его уникальность. Синдзи не задавался вопросом, как такая хрень может вообще существовать. Тем более что толковых ответов получить не рассчитывал. Его беспокоило другое.
«Невообразимо огромная тварь, пришедшая нести разрушения и смерть. И размеры, и ее особенности говорят об одном. Она родилась, чтобы бороться с людьми».
Синдзи вспомнил жуткий взгляд псевдоглаз Ангела — осмысленный, изучающий.
«Спросить бы тебя, чего тебе надо, погань… А то хрен вас изучишь», — Синдзи зло стиснул мочалку. Увы, как выяснилось на первом же занятии, местным ученым фауна давала до обидного мало материала. Тела всех мутантов — от они-би до Ангела — имели мерзкое свойство сразу после смерти разлагаться в полужидкую слегка радиоактивную кашу.
Он помотал головой, разгоняя воспоминания: вода остывала, и вообще пора было выбираться. Синдзи вытерся, оделся и бодро вышел в комнату. Рей валялась поперек кровати, задрав ноги на стенку, и читала.
— Надо будет выпросить увеличение лимита воды, — сказал Синдзи. — Что мы, хуже дозорных первой линии?
— Мы не хуже, мы работаем в более чистых условиях.
— Ты скучная, Аянами.
Синдзи сел на свою кровать, и Рей, не говоря ни слова в ответ, тоже устроилась по-человечески.
— Вот скажи мне, — он продолжил задираться, копаясь одной рукой в коробке с пластинками, — почему ты так недооцениваешь нашу работу?
— Я оцениваю ее правильно. Но это никак не касается воды.
«Когда же тебе надоест с ней спорить?» — улыбнулся Синдзи и не глядя поставил какой-то диск на проигрыватель. Из динамика тихо полилась сладковатая меланхоличная музыка. Икари сразу выудил из мелодии свою любимую саксофонную партию и увлеченно погрузился в нее.
— У тебя странное выражение лица, Икари.
Синдзи даже не сразу понял, что это сказала Рей.
— А?
— Я сказала, что у тебя странное выражение лица.
— Хм, — Икари был обескуражен. Девушка не любила отвлеченные темы и редко комментировала что-то просто так. «Книга скучная, что ли?» — подумал Синдзи и объяснил:
— Я слушаю музыку, пытаюсь понять ее. Наверное, очень увлекся, и лицо стало выглядеть глупо.
— Не глупо, — отозвалась Рей и задумалась. — Не могу подобрать слово…
— Отстраненно, отвлеченно, увлеченно, забавно, странно, одухотворенно… — послушно предложил он, улыбаясь. Девушка пожала плечами:
— Не то. Ближе всего — «красиво».
Синдзи смутился и с опаской посмотрел на нее:
— Аянами, ты чего это?
— Что-то не так, Икари?
— Эээ… Ты только что сделала мне комплимент…
— Я всего лишь сказала то, что думаю, — спокойно ответила она.
Синдзи рассмеялся:
— Вот взяла и все испортила.
Они помолчали, слушая, как саксофон выплакивает свою судьбу.
— Аянами, как тебе назначение Мисато-сан на должность командующего базы? — спросил он.
— Я думаю, она справится. Хотя принять командование после такого штурма — тяжелая ноша.
Икари кивнул. Смерть генерала Мацусимы, возглавившего танковый контрудар, была героической, но напрасной: Ангел походя сжег пятнадцать машин, его даже не удалось замедлить. И восстанавливать потрепанную оборону теперь предстояло майору. Размышляя о горькой судьбе Кацураги, Синдзи задремал. Ему даже что-то приснилось, на удивление теплое и не страшное.