Икари выудил из холодильника бутылку тоника и уничтожил ее в два глотка, после чего подтащил кресло к окну, и развалясь на сквознячке, смежил веки, которые с непривычки начали уже саднить от частого моргания. План на вечеринку не выглядел особо утомительным: всласть поболтать, похвастаться новыми пластинками, споить Ибуки, напиться как следует и… «И» зависело от максимально достижимой степени опьянения, а потому расчетам не подлежало. Ну и от той же Аянами тоже немало зависело.
Синдзи мечтательно улыбнулся, не открывая глаз. Его замечательная соседка могла посреди попойки подойти к нему, твердо взять за руку при всей честной компании и молча утащить прочь под одобрительный свист и пьяное хихиканье. Поначалу он честно пробовал объяснять, что Рей, скорее всего, нашла что-нибудь интересное в книге или хочет показать красивую ночную птицу, но вызывал только еще большую бурю восторга. Некоторые такие его оправдания, как, например, «пойти расшифровать метафору Кикаку», уже вошли в моду среди поэтов-офицеров в качестве пикантного эвфемизма. «Рей и пошлая армия — вещи несовместимые», — с этой мыслью Синдзи задремал и был разбужен час спустя уже обернувшимся Киемидзу:
— Господин Икари, все исполнено! Продукты в холодильнике, закуска, «шато», виски, саке…
— Стоять…
Синдзи поморщился, вытер вспотевшее лицо и помахал рукой, демонстративно изучая низкий лоб и прилизанные волосы своего соглядатая:
— Спасибо, Киемидзу, свободен. Само собой, на вечеринку жду.
По европейскому вышколу щелкнул тот каблуками.
— Премного благодарен! Прикажете озаботиться приглашениями?
— Да ну тебя, — отмахнулся Икари. — Все равно все, кто захотят, припрутся. Уж Аоба постарается.
Временно избавившись от Киемидзу, Синдзи с интересом сунул нос в холодильник, удовлетворенно крякнул и побрел в свою комнату готовиться к приходу гостей. Умываясь неприятно теплой водой, он соображал, каких пластинок еще не показывал своим товарищам, и вспомнил только о двух винилах «The Ink Spots». В целом, учитывая редкость записей из уничтоженных США, выходило не так уж плохо для достойного надувания щек, но все же маловато.
«Плевать, — решил он, изучая свою физиономию в зеркале. — Я, в конце концов, просто праздновать хочу. Побриться, что ли?».
Уничтожение трехдневной щетины и поиск пластинок в многоэтажных стеллажах его музыкальной коллекции отняли не меньше получаса, и, в конце концов, один из искомых дисков был найден. О местонахождении второго он тоже имел некоторые подозрения, а потому пересек гостиную и открыл дверь в комнату своей соседки. Рей все еще где-то пропадала, но пластинка ду-вопщиков лежала на самом видном месте, то есть на девственно чистом столе. Синдзи содрогнулся от отвращения: его собственный стол больше напоминал некое содружество свалки и плохой библиотеки. В частности, там водились кучи записей, ворохи выписок из разных поэтов, копии страниц оружейных пособий, рукояти ножей, пистолетные затворы и пружины… В общем, комнату старшего сержанта Аянами Икари покинул с чувством негодования на бесцельную растрату свободного места. «При этом, — подумал он, — забывать детали своего гардероба в гостиной — это для нее норма».
Лейтенант Хьюга Макото, как всегда, пришел первым. Синдзи обожал этого завсегдатая за то, что напивался он очень тихо, скромно и никогда не доставлял проблем, будучи в тоже время весьма ценным источником слухов и новостей из штаба. Едва они уселись за холодное пиво с холодными же рыбными закусками, как дверь перестала закрываться: друг за другом нагрянули Аоба, Киемидзу, Кенске, Судзухара, Ибуки, Хикари… Икари быстренько сплавил на младшего сержанта обязанности по обслуживанию гостей, а сам погрузился в светские беседы. За его глаза, «синие, как вечное небо и глубокие, как грозный океан» уже выпили неоднократно, поэтому разговор становился все более непринужденным.