— Не понимаешь. Или это новая игра?
— Как сами пожелаете, Икари, это же ваш игорный дом.
Человеку, который читает по лицам, выражениям и гримасам, нечего было делать с этим парнем: его внешность словно прыгала из скорби в радость, из учтивости в издевку, из тоскливого безразличия в безудержное безумие.
— Я знаю, что тебя не удержать даже так. Но остальным об этом знать не нужно.
— А еще я могу есть из воздуха и растворять мозг. Да, я говорил, что начал со своего?
Икари промолчал. Безумие этого существа — да и безумие ли? — проходило по грани острого разума, и вся беда в общении с ним состояла как раз в том, что грань была неуловима.
— Табрис. Я предлагаю сделку.
Парень легко поднялся и встал, горбясь из-за высоко скованных рук:
— Сделку?
— Да.
— Сдеееел-ку, — нараспев повторил он. — И что вкусного в этой сделке?
— Мне нужно, чтобы ты разделил сознание с моим сыном.
Лицо Табриса затанцевало, заплескалось взболтанной водой.
— Ты… Отдаешь мне свою плоть?
— Не просто так. Он должен пройти свой путь до конца, а для этого ты должен дать ему силу.
— Силу… А если у меня нет того, что он захочет? Если его сила и без того больше моей? — глумливо произнес скованный.
Икари ничего не сказал, и парень перед ним заходил из стороны в сторону, лязгая цепью, лицо Табриса потерялось в тени, а губы непрерывно шевелились. Наконец, он остановился, глядя в стену.
— И… Что я получу взамен, Икари?
— Я верну тебе твое обещание.
Табрис рухнул на пол и впился взглядом в лицо командующего:
— Я могу… уйти туда? Весь?
— Да.
— А если я… — вкрадчиво начал парень, подползая к командующему и заглядывая ему в глаза снизу вверх. — Попытаюсь исполнить свое предназначение?..
— Не попытаешься. Ты ненавидишь предназначение, потому и сделал себя безумцем.
С каждым тяжелым, словно отлитым из свинца, словом парень забивался все дальше в угол, все дальше — как от огня, на всю длину цепи, даже попытался вытянуть свою ногу, чтобы избежать давящего взгляда из-под очков. Сгустившийся воздух цвета загустевшей крови немного поредел, и стало видно, как парень согласно кивнул.
— Хорошо, старший сержант Каору Нагиса. Завтра я принесу тебе твои документы.
Парень кивнул из своего угла.
Командующий развернулся на каблуках и пошел к двери. Очень хотелось утереть, наконец, редкие холодные бисеринки пота — они все еще не высохли после упражнения с дверью. По крайней мере, сам Гендо Икари именно так это себе объяснял.
Дверь гулко грохнула, сотрясая собой весь огромный линкор — от форштевня до рулевого пера. Табрис, Каору Нагиса, свободный узник поднял от пола глаза, и в них играл все тот же багрянец, что и во всем вокруг:
— Синдзи Икари… Рад буду видеть тебя вновь.
Часть 2
Пустоши
Глава 11
В комнате было холодно и давяще пусто. Еще были тонкий свист системы очистки воздуха, скрип хлипкой конструкции офицерской «голубятни» и горячая подушка. Синдзи лежал с открытыми глазами, положив подбородок на сплетенные пальцы, и считал секунды до побудки. Их оставалось еще очень много, и он сосредоточенно провожал каждую, не отвлекаясь на звуки и ощущения.
Горн.
Синдзи встал и включил свет. Пустая кровать напротив — привычное утреннее испытание. Он посмотрел на нее и двинулся в ванну, где его ждал еще один ритуал — созерцание собственного лица в потемневшем зеркале. «Жаль, не привык бриться без него», — подумал Синдзи и отметил про себя, что очередной обязательный этап утра — нужная мысль — успешно воплощен. Вглядываясь в свое отражение, он внимательно искал там следы, оставленные на лице этим месяцем «после», и уже привычно ничего не находил. Как всегда — веки, словно обметанные точками шрамов, слегка покрасневшие глаза, едва заметная поросль на щеках, тонкие складки вокруг уголков плотно сжатых губ. Тусклая лампочка над головой подрагивала, опуская тени на лицо, пряча его глаза и сгущая морщины. Младший лейтенант Синдзи Икари был явно и безнадежно жив. Кивнув этой мысли, он покончил с осмотром и принялся за ежедневную рутину.
Впереди его ждали поход в столовую, три часа безделья, тесты, обед. «Если до обеда не принесет Ангела, то за супом подумаю о второй половине дня…» — решил Синдзи, ополаскивая бритву.
Серой улицей базы бодро топали сослуживцы, расходясь по столовым блокам. Сквозь ровный шум шагов, хруст гальки и серую глухую мглу доносились обрывки чужих жизней, служб и интересов: «Серым по серому».