В Мадриде вывесили громадный портрет Филиппа, под которым сделали такую ироническую надпись: «Чем больше у него отнимают, тем больше он отдает!»
По горло занятый своими любимыми развлечениями — театром и женщинами, Филипп даже не понял, что, желая возвеличить, его так унизили.
Давид Гэн, сын простого рыбака, достигнувший звания вице-адмирала, получил приказание от Генеральных Штатов Голландии захватить флот гальонов, перевозивший в Испанию богатства Перу. Произошла жестокая битва в водах Гаваны и победители-голландцы привезли своим соотечественникам более двадцати миллионов.
Но Филипп IV у ног своей прелестной любовницы, герцогини Альбукерк, не лишился из-за этого ни одного поцелуя.
Оливарес, подойдя к Филиппу, сказал ему торжественно:
— Государь, у меня есть для вашего величества чудесная новость! Мы конфискуем на четырнадцать миллионов имущество герцога браганцского, бедный герцог совсем потерял голову: его ведь провозгласили королем Португалии.
— А, ладно, — ответил Филипп IV и возвратился в свой кабинет дописывать сцену для комедии.
Между тем если Филипп IV как король не обладал никакими достоинствами, то как человек он их имел: он был гуманен, приветлив, великодушен, благотворителен.
Мы только что сравнивали его с Людовиком XIII, но Филипп IV был лучше его. Людовик XIII, не морщась, смотрел, как вступал на эшафот, воздвигнутый Ришелье, тот, которого он называл своим другом — великий конюший Сен-Марс. Точно так же он выслушал известие о том, что пали головы вельмож, правда, виновных в мятеже, но в жилах которых текла кровь знаменитейших фамилий Франции — Марильи и Монморанси.
Он запер на четырнадцать лет в Бастилии герцога Ангулемского, последнего Валуа и Бассомньера, старинного друга его отца, Генриха IV.
Ни в чем подобном нельзя упрекнуть Филиппа IV.
Правда, это был король-ленивец, но разве публицист не сказал: «Из всех королей, которыми должны особенно дорожить пароды, ленивцы заслуживают предпочтения: если уж они не имеют смелости делать добро, то они и не берут на себя труда делать зло».
Но пора заняться Кальдероне.
Как пролог к истории любви короля к комедиантке, мы вам расскажем о любви того же короля к одной знатной даме. Крайности сходятся.
Это было в 1627 году. Рожденному в 1605, наследнику трона Филиппу IV в 1627 году было двадцать два года. И в перечне его любовниц было уже столько имен, сколько ему было лет. Однако Филипп был женат на Елизавете Французской, дочери Генриха IV и сестре Людовика XIII. Что, впрочем, не помешало последнему, в лице его министра Ришелье, объявить себя смертельным врагом Филиппа.
Но хотя и женатый, Филипп вел себя так, как будто бы был холост, и у него было на этот случай вполне логическое извинение: в свои двадцать два года он уже имел двенадцать лет супружеской жизни, то есть, не собственно супружеской, потому что женившись одиннадцати лет на Елизавете Французской, которой было всего семь, будущий король совершил только политический брак. Только через семь лет ему дозволено было рассматривать жену с менее грандиозной точки зрения, но зато, без сомнения, с более приятной.
Как бы то ни было и даже сокращая на восемь лет должные сношения, Филипп все-таки давно уже, очень давно, знал свою жену.
Вот почему, продолжая сохранять к ней дружбу, он не испытывал к ней ни малейшей любви. Вот почему, вместо того чтобы заниматься ею, он занимался другими.
Другой в 1627 году, в сентябре месяце, была герцогиня Альбукерк, жена Эдуарда Альбукерк-Коэло, маркиза-де-Босто, графа Фернанбука в Бразилии, кавалера ордена Христа в Португалии и камер-юнкера короля. Последнее звание он получил четыре месяца назад… Он выказал весьма посредственную радость при известии о своем новом назначении.
Но король был так ловок…
А Оливарес был таким смышленым советником!
Ибо Оливарес не ограничивался тем, что держал бразды правления, он заодно прислуживал Филиппу IV в его любовных похождениях.
Он отправлял сразу несколько должностей.
И средство, изобретенное Оливаресом, средство, которым воспользовался Филипп, чтобы сблизиться с герцогиней Альбукерк, которую ревнивый муж старался удалить от двора, — было очень остроумно.
Однажды, вечером, в Эскуриале, в прекрасном расположении играя в карты, король вдруг вспомнил, что оставил неоконченным на своем бюро в кабинете необыкновенно важное письмо. Партия была дорогая: его величество играл в ней на большую сумму!
Но письмо!.. Письмо было необходимо закончить.