Актриса с досады забавно топнула ногой.
— Святый Боже! Это уж слишком! — воскликнула она.
И быстрым движением схватив обеими руками голову поэта, она два раза поцеловала его глаза.
— Ну, а это, милостивый государь, не доказательство?.. Чего же вам еще нужно?
— Чего мне нужно!..
Возбужденный действиями молодой девушки, Кальдерон в свою очередь обнял ее, его пламенные губы приблизились к ней, чтобы возвратить поцелуй самому источнику этих поцелуев. Но она оттолкнула его и, серьезная, строгая, проговорила:
— Нет! Не так!
— Ах, вы сами видите, что не любите меня! — сказал он. — И все ваши уверения ничего не значат. Я… я никогда не буду для вас ничем иным, как другом…
— Никогда? Почем вы знаете?
Он наклонил голову с видом сомнения.
— Послушайте, Педро, — начала она, — хотите поговорить пять минут, как я никогда не говорила с вами, со всей откровенностью?..
— Со всей откровенностью? Но я со своей стороны никогда не говорил вам ни одного слова, которое было бы неискренне… Я обожаю вас и…
— Женитесь вы на мне, если я попрошу вас?
Вопрос Гилл настолько прям, что Кальдерон не мог скрыть сильного смущения.
— Полно! — улыбаясь, продолжала актриса. — Вы мне не отвечаете, Педро?
— Извини, дорогая Мария… я…
— Тс! Тс! Без липших слов!.. Вы меня обожаете, но не настолько, чтоб жениться на мне… Успокойтесь, если вы считаете, что я не могу быть вашей женой, я тоже со своей стороны не имею желания иметь вас мужем! Несмотря на подобие наших имен, сеньор Педро Кальдерон де ла Барка — Кальдерон-поэт, призванный быть в будущем славой Испании, не может быть мужем Кальдероне, дочери Мигуэля Кальдероне, носильщика, и Елены, бродячей плясуньи… Он будет ее любовником и довольно.
— Это все? — вскричал Кальдерон, физиономия которого расцвела.
— Все! — весело повторила молодая девушка. — Это подлежит разбору, но не станем разбирать! Мы согласны: вы любите меня, я люблю вас, я буду ваша, я этого хочу, я в этом клянусь!..
— Милая Мария! Но в таком случае, почему…
— Я не ваша сейчас же? Я вам объясню это со всей откровенностью, мой друг. И именно потому, что я уважаю причины, по которым вы не можете соединиться со мной брачными узами, которые отяготят вас, я надеюсь, что вы не станете укорять меня не за колебание, а за осторожность, с какой я не спешу сделать вас счастливым. Сделать нас счастливыми!.. Вы не упрекнете меня в кокетстве?..
Упоенный радостью, Кальдерон упал к ее ногам.
— А причина этой осторожности? — спросил он.
В ложе актрисы, на ее туалете была роза, она взяла ее и подала любовнику.
— Не правда ли, эта роза прекрасна? — сказала она.
— Да. Кто вам дал ее?
— Приятельница моя, Балтазара. Да, эта роза очень прекрасна, и я была в восхищении, когда она мне подарила ее. Но не полагаете ли вы, что мне было бы приятнее самой сорвать ее с ветки, чем иметь из других рук? Иметь ее, когда никто еще не вдыхал ее аромата?..
— Без сомнения.
— Итак, мой друг, я похожа на эту розу. Мне шестнадцать лет. Я недурна, но одно из моих достоинств, самое привлекательное, особенно в глазах тех, кто может за мной ухаживать — то, что я еще на стебле. Пусть завтра узнают, что у меня есть любовник, и я потеряю три четверти моей цены. Итак, не имея возможности быть женой человека, которого я люблю, и имея от него одно только его сердце, потому что вы ничего не можете дать мне, Педро, вы не богаты, я решила, что получу состояние от человека, которого я не люблю. Но чтоб этот человек согласился дать мне то, чего я желаю, необходимо, чтобы он не только думал, что он мне нравится, но еще и то, что он нравится мне первый. Понимаете?..
Кальдерон горько улыбнулся.
— Я понимаю очень хорошо, — ответил он, — и поздравляю вас, моя дорогая Мария. Для шестнадцатилетней девушки вы отлично умеете рассчитывать.
— Это вас возмущает?
Поэт встал, не отвечая, взял свою шляпу и снова направился к двери.
Кальдероне снова остановила его, сказав:
— Так вы меня больше не любите? Из-за того, что я открыла вам, что настоящее для меня еще не все, что я также думаю о будущем, вы гнушаетесь мною? Вы не хотите, чтоб я была вашей женой… Как любовницу вы не можете меня обеспечить, а я хочу золота, оно мне нужно! Я боюсь бедности!.. И вы находите дурным, что я говорю вам: «Взамен моего сердца, которое будет твое, скоро, завтра, сегодня вечером, быть может, оставь мне право и власть приобрести богатство!»
Кальдерон продолжал молчать.
— А! Берегитесь, Педро, — с угрозой произнесла молодая девушка. — Я люблю тебя, это правда, но презрение убивает любовь!.. Если ты выйдешь сегодня отсюда, не сказав: «всегда твой», — я никогда не буду твоей.