Для кормления ребенка была заранее куплена коза.
У Флавии было как будто какое-то предчувствие, когда она подала Феодоре ее сына. Обыкновенно в подобном случае взгляд матери освещается бесконечной радостью. Взгляд Феодоры выражал только ужас, почти отвращение…
— Вы не поцелуете его? — прошептала старушка.
— После, после! — нетерпеливо отвечала роженица.
— Оставьте, тетушка, — сказал Адриан. — Наша Феодора, быть может, страдает… Не беспокойте ее.
И он поцеловал своего сына за двоих.
Через две недели, совершенно поправившаяся после родов, Феодора, сидя за своим туалетом, с восторгом убедилась, что старая Флавия не обманула ее обещанием совершенного восстановления красоты.
Да, она была прекрасна, прекраснее, чем прежде. Ее прелести не только не пострадали, а напротив, выиграли в своем развитии. Кожа ее прибавила блеска, формы, не утратив нежности, стали полнее…
Окно комнаты, в которой она одевалась, выходило в сад. Там, на зеленой лужайке, ребенок под надзором Флавии пил жизнь из сосцов своей рогатой кормилицы.
Адриан, сидя в некотором отдалении, с умилением смотрел на эту картину.
— Феодора! — весело вскричал он. — Феодора! Взгляни, он сердится!
В самом деле, явно недовольный тем, что коза позволила себе быстрым движением прервать его завтрак, мальчуган своими крохотными ручонками бил козу: мы и родимся-то неблагодарными.
Феодора не пошевельнулась, в эту минуту она причесывалась. Ее черные волосы, восхитительно разделенные на пробор, возвышались и удерживались золотой шпилькой. Только окончив это занятие и — окончив тщательнее обыкновенного, она выглянула в окно, но лишь для того, чтобы знаком позвать своего любовника.
Он прибежал.
— Ты хочешь что-то сказать мне?
— Да.
— Что же?
— Я хочу сказать, что я ухожу.
— Как! Ты уходишь?
— Да, ухожу… Я оставляю тебя. Мне кажется, я выражаюсь понятно. Я не люблю тебя больше, Адриан, и оставляю.
Она подала ему руку, он не взял ее. Он был уничтожен, разбит!
И было отчего.
— Так будет! — продолжала она, сопровождая эти слова жестом, который выражал: «я не задерживаю тебя».
И она прошла мимо.
Но Адриан, придя в себя, бросился между любовницей и дверью и вскричал:
— Это невозможно! Это сон! Ты покидаешь меня, Феодора? Ты меня больше не любишь, говоришь ты? За что же ты разлюбила меня?
Она пожала плечами.
— Наконец, — продолжал он задыхающимся голосом, — должна же быть какая-нибудь причина разлуки. Что я тебе сделал?.. Несчастлива ты здесь? Не причинил ли я тебе невольно какой-нибудь печали? Ах! Я сошел с ума!.. Ты смеешься, Феодора!.. Тебе покинуть меня! Я не верю тебе!.. А наш ребенок?.. Ведь ты не рассчитываешь же, что я отдам тебе нашего ребенка!.. Он так же принадлежит мне, как и тебе!..
— Он принадлежит одному вам!
— Что ты сказала?
— Я говорю, что отдаю вам нашего ребенка… Что вам еще от меня нужно?
Адриан стоял перед Феодорой с лицом, искаженным горем. При последних словах своей возлюбленной он отступил на шаг, в его глазах высохли слезы.
— А! — сказал он. — Вам не нужен наш ребенок?!
— Нет, — ответила она. — И вам следует сказать все, потому что вы не понимаете: этот ребенок и есть причина, почему я вас теперь ненавижу… он причина того, что я возненавидела вас с той самой минуты, как он зародился в моем чреве!.. Разве я создана для того, чтобы быть матерью? Когда вы говорили мне о любви, разве вы говорили мне о детях? Всякому свое назначение. Мое — нравиться.
— Да, — медленно подтвердил Адриан, — нравиться… и умереть в грязи…
Феодора подняла свое залившееся краской лицо.
— Ты посмел оскорбить меня, фигляр! — сказала она. — Но если я должна умереть в грязи, в чем я жила с тобой? Пусти!
— О! Я больше вас не удерживаю, — сказал Адриан.
Он отошел от двери.
Феодора твердым шагом прошла через сад и вышла, не кинув даже напоследок взгляда на своего ребенка.
Она прямо направилась к родительскому дому.
Но уже несколько месяцев Аккаций жил не на земле, а под землею. Один из его питомцев, белый медведь, привезенный недавно, умертвил его.
Смерть отца на пять минут огорчила Феодору. Правда, он ни разу не поцеловал ее, но зато и ни разу ее не ударил.
Оставались сестры. Но Анастасия и Комитона не любили Феодору, которая была гораздо моложе и красивее их, они, по-видимому, не очень обрадовались ее появлению.
— Будьте спокойны! — сказала им Феодора, которая не обольщалась на этот счет. — Я рассчитываю остаться у вас недолго.
Случай исполнил ее надежду.