Рафаэль сурово поругал Перино-дель-Вага, но поскольку вообще не питал к Тирабоччи особой привязанности, то недолго скорбел об этой потере.
А Форнарина?
Она нашла нового любовника, вот и все.
Смерть Рафаэля большинство писателей объясняют простудой. Но он умер от истощения, вследствие излишеств.
Вот что говорит Вазари в своей книге «Жизнь великих живописцев, скульпторов и архитекторов»:
«Однажды Рафаэль возвратился домой в сильной лихорадке. Медики полагали, что он простудился: он скрыл от них настоящую причину своей болезни, а они до крайности ослабили его сильным кровопусканием, вместо того чтобы укрепить его упавшие силы».
Бедный Рафаэль! Медики пускали ему кровь из-за простуды, а его любовница до последнего вздоха безмерно возбуждала его душу, слишком пылкую для столь слабой оболочки. Уж лучше бы он умер!
В свою очередь Октавио Виньон говорил:
«Подчиненный своей безумной страсти, еще накануне смерти Рафаэль принял за возврат сил то, что было только лихорадочным возбуждением чувств, — яд сладострастия на груди Форнарины».
Уж лучше бы она дала ему стакан простого яда.
Но когда он ощутил приближение смерти, он почувствовал как бы отвращение и ужас к предмету смертельного безумия.
Франческо Пенни и Джулио Ромапо, два его любимых ученика, бодрствовали у его постели.
— Не позволяйте ей входить, — сказал он им, — она помешает мне умереть с Богом.
Они повиновались ему. Тщетно Форнарина просила, умоляла. Они были непоколебимы, и она увидела его только тогда, когда он навеки закрыл глаза.
«Рафаэль Санти умер в великую пятницу, 6 апреля 1520 года. Он оставил по завещанию Форнарине средства жить в довольстве, а остальное разделил между Джулио Романо, Франческо Пенни и одним из своих дядей, завещав свой дом, построенный близ Ватикана, кардиналу Бабьене».
Известие о его смерти погрузило весь Рим в великую печаль. Он погребен в Пантеоне, и над гробницей его, по его желанию, поставлена мадонна, высеченная из мрамора Лоренцетто. Друг его, Пьетро Бембо, написал эпитафию.
Рафаэль в могиле, а что же сталось с Форнариной? По правде сказать, об этом мало найдено сведении, но вот один из последних эпизодов из ее жизни, который передает Октавио Виньон:
«По совету Августина Чиджи, боявшегося отмщения ей со стороны учеников Рафаэли, Форнарина через несколько часов после смерти своего знаменитого любовника удалилась в дом отца.
Это было вечером, довольно поздно, и она была одна в маленьком саду. Сидя на скамье, она думала, быть может, о том, кого не стало… Все возможно!..
Вдруг она вздрогнула. Чья-то рука коснулась ее плеча, и слишком хорошо знакомый ей голос произнес:
— Добрый вечер, Маргарита.
Это был голос Томазо Чинелли.
Значит, он бежал из тюрьмы?
— Да! — ответил он, как будто подслушав ее мысль. — Да, я убежал из моей тюрьмы, благодарение Богу!.. Тебя удивляет, Маргарита, что через пять лет я захотел подышать свежим воздухом? Я был в Субиано, в монастыре, — без сомнения, это для тебя не новость, — заперт за двойными дверями в узкой келье. Ах, меня хорошо сторожили!.. Чтобы сделать тебе приятное, тот, кто бросил меня в эту тюрьму, — мой хозяин Августин Чиджи, — дал серьезные приказания. Но нет такой хорошей собаки, которая не перестала бы лаять. Нет такого тюремщика, который не устал бы от надзора. Сегодня вечером, пользуясь тем, что забыли задвинуть засовы, с помощью гвоздя, который я вытащил из моего башмака, я отпер дверь… Потом, с помощью веревки, привязанной к окну, я выбрался в поле… И вот я здесь. Скажи мне, Маргарита, если б ты была мужчиной и находилась на моем месте, что бы ты сделала с невестой, с любовницей, которая, постыдно изменив тебе, на пять лет лишила тебя свободы?..
Форнарина встала.
— Убей меня! — сказала она.
— А! Ты согласна?.. Ты это заслуживаешь…
— Я согласна, что ты мужчина, а я — женщина, что ты силен, а я — слаба, что ты меня ненавидишь, а я не люблю тебя больше, что я сделала тебе зло, и ты жаждешь мести… Я предаю душу Богу. Убей меня, если хочешь!..
Луна, пробиваясь сквозь древесную сеть, освещала лицо Форнарины. Она была бледна, но не дрожала.
Томазо внимательно и долго наблюдал за ней.
Он был бледнее ее, он очень изменился. Пятилетнее пребывание в четырех стенах состарило его на десять лет.
— А если я не убью тебя? — сказал он после некоторого молчания. — Если б я простил тебя, что бы ты сделала?
— Как, что бы я сделала?
— Сеньор Рафаэль Санти, твой любовник, то есть — один из твоих любовников, потому что, я уверен, у тебя было несколько, не считая Августино Чиджи, — сеньор Рафаэль Санти умер, я узнал это, попав в Рим, и потому-то пришел сюда. Что, если теперь я буду снова просить тебя выйти за меня замуж?