— Бианка!
— Вы бросили меня в объятия Франческо Медичи. Я была вашей женой, вы сделали из меня куртизанку. Мой любовник осыпает вас золотом, вы его первый служитель. Чего же вам еще нужно от меня?
— Несчастная, я же поступил так низко не только ради себя, но и для тебя!
— Вы лжете. Вы ради одного себя стали подлецом, я была только вашим орудием.
— Но мне печем было тебя кормить.
— Меня следовало убить, а не продавать.
— А почему ты согласилась на торг?
— Почему вы сделали меня бесчестной через вину бесчестность? Я женщина. Мне недоставало поддержки… я пала! Вам нравится ваша грязь, я привыкла к своей.
— Да, это правда, очень привыкли!.. Так привыкли, что вам трудно будет теперь из нее выйти… Ты любишь Франческо Медичи?
— Нет, не люблю, если сравнивать то, что я чувствую к нему, с тем, что я некогда чувствовала к вам. Да, люблю, если класть на весы ту признательность, которую он мне внушает, с той ненавистью, какую я питаю к вам.
— Ненависть?!
— Я вам сказала.
Стоя неподвижно перед женой, с лицом, на котором выражались удивление и гнев, Пьетро Буонавентури безмолвно смотрел на нее.
Она продолжала:
— Вы желали меня видеть, говорить со мной, — вы видели меня, говорили, и я полагаю, что вы не возобновите посещения, неприятного для меня и для вас. Прощайте же! Уходите. Через коридор, позади этой двери вы достигнете лестницы, по которой вам легче будет выйти, чем по той дороге, по которой вы пришли.
Говоря все это, Бианка рукой показала Пьетро на дверь в глубине комнаты.
И тут рубашка на молодой женщине вдруг слегка опустилась и обнажила ее беломраморную грудь…
Она даже и не подумала об этом. Ее муж перестал быть для нее мужчиной, и она полагала, что тоже перестала быть для него женщиной.
Она ошиблась, любовь Пьетро Буопавентури была любовь чувственная, воспламененный при виде этих прелестей, которые ему принадлежали и которые еще принадлежат ему, алчный до наслаждений, которых он был лишен целых три недели, он, вместо того чтобы идти к двери, приблизился к кровати и, обняв рукой тело жены, покрыл его поцелуями.
Новый крик вырвался из груди Бианки, крик более жестокий для Пьетро, чем тот, которым она приветство-вала его внезапное появление, — этот крик выражал не страх, а отвращение и ужас…
— Прости меня! — шептал он. — Я люблю тебя, пожалей: я люблю! Бианка, моя Бианка! Умоляю тебя, не гони меня, я в таком отчаянии!.. Один только поцелуй с твоих дорогих губ… один только… и я ухожу.
Она не отвечала, но из-под ее ресниц вылетел взгляд такого подавляющего презрения, что Пьетро отскочил.
— О! — воскликнул он. — Но я твой муж, я имею право!
— Хочешь еще больше испачкать меня? Что ж, пачкай, если тебе так нравится! Но предупреждаю, я все скажу герцогу!
— Несчастная!.. Ты осмеливаешься угрожать мне?..
— Почему бы нет? Вы же угрожаете мне своими ласками, хотя я сказала вам, что вас ненавижу.
Буонавентури отер холодный пот, покрывавший его виски, потом, возвращая жене своей взглядом ненависть за ненависть, сказал:
— Бог справедлив! Я жну, что посеял. Прощай же Бианка, прощай навсегда! Я забуду тебя!..
И он скрылся.
Свежий воздух ночи, безмолвие дороги возвратили спокойствие Буонавентури, и он стал оценивать свое положение.
— Я глуп, — говорил он самому себе, — за минуту сладострастия я испортил бы всю свою будущность. Бианка не любит меня — она свободна! Я полюблю другую, десять других!.. Я продал мою жену Франческо Медичи, с его золотом я куплю десяток любовниц. Но скажет ли Бианка о моем посещении своему любовнику? С какой целью? Это не принесет ей ничего. Нет, она не скажет ему!..
Буонавентури ошибался. Когда, совершенно выздоровев, Франческо Медичи явился во дворец, Бианка, в слезах бросившись к нему, рассказала все.
Герцог побледнел.
— Столь необычайная дерзость заслуживает строгого наказания, — сказал он.
Он еще не кончил, а молодая женщина уже жалела о своей откровенности. Она ненавидела Пьетро, но не желала ему смерти.
А чтобы отомстить этому человеку, который осмеливался еще любить свою жену, Франческо Медичи, быть может, велит убить его.
— Нет, — возразила она. — Не наказывай его, мой друг! Если я нам все сказала, то потому, что сегодня, как и всегда, для вас не должно быть тайн в моей жизни, но не затем, чтобы заставить вас наказать за поступок, который, я уверена, никогда не повторится.
— Хорошо! — ответил Франческо. — На этот раз я прошу негодяя, но только на этот раз.