Тролли-Боги проревели свое согласие.
– Вы присоединитесь ко мне и моей семье, чтобы причинить боль Киргону за то, что он сделал?
– Мы причиним ему боль сами, Афраэль! – прорычал Гхворг.
– И сколько ваших детей умрет при этом? Мои дети могут преследовать детей Киргона в землях солнца, где ваши дети умрут. Присоединитесь вы к нам, чтобы Киргон страдал сильнее?
– В ее словах мудрость, – сказал своим собратьям Шлии. Изо рта бога льда вырывался пар, хотя было тепло, и снежинки, мерцая, сыпались из пустоты на его массивные плечи.
– Гхномб должен согласиться, чтобы его дети не ели моих, – настаивала Афраэль. – Если он не согласится, Анакха не освободит вас из власти своего отца!
Гхномб застонал.
– Гхномб должен согласиться, – продолжала она. – Если он не согласится, я не позволю Анакхе освободить вас, и ваши дети достанутся Киргону. Гхномб не согласится, если все вы тоже не умалите себя. Гхворг! Твои дети больше не должны убивать моих детей!
Гхворг воздел к небу огромные лапы и завыл.
– Кхвай! – неумолимо продолжала Афраэль. – Ты должен смирить пожары, которые сжигают леса Талесии каждый год, когда солнце возвращается в северные земли!
Кхвай подавил рыдание.
– Шлии! – резко бросила Афраэль. – Ты должен сдержать реки льда, которые сползают с гор. Пусть они тают, когда достигают долин.
– Нет! – взвыл Шлии.
– Тогда ты потеряешь всех своих детей. Сдержи реки льда, или будешь один рыдать в северных пустошах. Зока! Каждая самка тролля будет производить на свет не больше двоих детенышей.
– Никогда! – проревел Зока. – Мои дети должны плодиться!
– Твои дети сейчас принадлежат Киргону. Ты хочешь умножать силу Киргона? – Она помолчала, глаза ее сузились. – Последнее соглашение я требую от вас всех, иначе я не позволю Анакхе освободить вас.
– Что ты требуешь, Афраэль? – спросил Шлии стылым, как лед, голосом.
– Ваши дети бессмертны. Мои – нет. Ваши дети тоже должны умирать – каждый в назначенное ему время.
Тролли-Боги разразились исступленным гневным воем.
– Верни их в их темницу, Анакха, – сказала Афраэль. – Они не согласны. Торг закончен. – Она сказала это на языке троллей, явно предназначая свои слова для взъярившихся Троллей-Богов.
– Подожди! – закричал Кхвай. – Подожди!
– Ну что? – спросила она.
– Позволь нам отойти от тебя и твоих детей, чтобы могли обсудить это чудовищное требование.
– Только недолго, – сказала Афраэль. – Мое терпение коротко.
Пять гигантских фигур отступили вглубь пастбища.
– Ты уверена, что не зашла слишком далеко? – спросила Сефрения. – Твое последнее требование может уничтожить всякую возможность договориться с ними.
– Я так не думаю, – ответила Афраэль. – Тролли-Боги неспособны думать о будущем. Они живут настоящим, а в настоящем для них важнее всего отнять у Киргона своих троллей. – Богиня-Дитя вздохнула. – На самом деле мое последнее требование – самое важное. Люди и тролли не могут жить в одном мире. Кто-то должен исчезнуть с лица земли. Я предпочитаю, чтобы это были тролли, а ты?
– Ты очень жестока, Афраэль. Ты вынуждаешь Троллей-Богов способствовать вымиранию их собственных приверженцев.
– Тролли так или иначе обречены, – со вздохом сказала Богиня-Дитя. – В мире слишком много людей. Если тролли станут смертными, они попросту тихо исчезнут. Если вам, людям, придется перебить их, половина человечества погибнет вместе с ними. Я столь же нравственна, сколь и прочие боги. Я люблю своих детей и не хочу, чтобы половину их убили и съели в Талесийских горах в войне с троллями не на жизнь, а на смерть.
– Спархок, – сказал Стрейджен, – помнится, когда мы шли через Пелозию в Земох, Кхвай сделал так, чтобы ты мог видеть Мартэла и слушать его разговоры.
Спархок кивнул.
– Может Афраэль это сделать?
– Я же здесь, Стрейджен, – заметила Флейта. – Почему бы тебе не спросить об этом у меня?
– Нас еще не представили друг другу надлежащим образом, Божественная, – ответил он с изящным поклоном. – Так ты можешь сделать это? Поговорить с кем-то, кто находится на другом конце мира?
– Могу, но мне такое не по душе, – ответила она. – Я предпочитаю быть рядом со своим собеседником.
– Моя богиня придает большое значение прикосновениям, Стрейджен, – пояснила Сефрения.
– А, понимаю. Ну что ж, когда Тролли-Боги вернутся – и если они согласятся на наши непомерные требования, – я хочу, чтобы Спархок или Улаф попросили Кхвая оказать мне услугу. Мне нужно потолковать с Платимом.
– Они возвращаются, – предостерег Вэнион. Все повернулись к жутким фигурам, которые брели к ним по желтой осенней траве пастбища.
– Ты не оставила нам выбора, Афраэль, – убитым голосом произнес Кхвай. – Мы должны принять твои жестокие условия. Мы должны спасти наших детей от Киргона.
– Вы больше не будете убивать и есть моих детей?
– Не будем.
– Вы больше не будете сжигать леса Талесии? Кхвай застонал и кивнул.
– Вы больше не будете заполнять долины ледниками?
Шлии, всхлипывая, подтвердил свое согласие.
– Ваши тролли больше не будут множиться, как кролики?
Зока горестно взвыл.
– Ваши дети будут стареть и умирать, как все живые существа?
Кхвай закрыл лицо громадными ладонями.
– Да! – прорыдал он.
– Тогда мы объединимся и вместе будем воевать с Киргоном. Сейчас вы вернетесь в сердце Беллиома. Анакха доставит вас туда, где ваши дети страдают в рабстве у Киргона. Там он освободит вас, и вы вырвете своих детей из злобных рук Киргона. А потом мы вместе причиним боль Киргону. Мы сделаем его боль такой, как боль Азеша!
– ДА! – хором прорычали Тролли-Боги.
– Решено! – звонким голосом объявила Афраэль. – Еще одна просьба, Кхвай, – в знак нашего союза. Это мое дитя хочет говорить с человеком по имени Платим в Симмуре, в далекой Элении. Сделай это.
– Сделаю, Афраэль. – Кхвай вытянул громадную руку, и с его пальцев стекла на траву завеса неподвижного огня.
За ней проступила спальня, где на кровати, оглушительно храпя, растянулся толстяк.
– Проснись, Платим! – резко сказал Стрейджен.