Выбрать главу

– Почему бы и нет? Я бы обманула его, если б у меня была на то веская политическая причина.

– Элана! – Сарабиан был явно потрясен до глубины души. – Я полагал, что ты любишь Спархока.

– Причем тут любовь? Конечно же, я люблю его. Люблю с тех пор, как была ровесницей Данаи, но любовь и политика – совершенно разные вещи, и их никогда не следует смешивать. Спархок что-то затеял, Сарабиан, и твой замечательный министр иностранных дел, по-моему, знает, что именно.

– Я? – мягко возразил Оскайн.

– Да, ты. Русалки, Оскайн? Русалки?! Неужели ты полагал, что я так доверчиво клюну на эту сказочку? Признаться, я в тебе слегка разочаровалась. Неужели это лучшее, что могло прийти тебе в голову?

– Меня подгоняло время, ваше величество, – слегка смущенно сознался он. – Принц Спархок торопился уехать. Что же нас выдало – погода на Тэге?

– И это тоже, – ответила она и помахала письмом. – Впрочем, мой любимый перехитрил самого себя. Мне и прежде доводилось читать его письма. Понятие «легкости стиля» совершенно неприменимо к Спархоку. Его письма обычно выглядят так, словно он вырубал их мечом. Однако это письмо – как и другие с Тэги – отполированы до блеска. Я тронута, что он истратил на них так много сил, но я не верю ни одному написанному в них слову. Итак, где он сейчас? И что на самом деле задумал?

– Этого он мне не сказал, ваше величество. Он сказал лишь, что ему нужен предлог на несколько недель уехать из Материона.

Элана мило улыбнулась ему.

– Отлично, Оскайн, – сказала она. – Я узнаю все сама. Так будет даже забавнее.

* * *

– Это здание не из маленьких, – говорил на следующее утро Стрейджен. – Мы ухлопаем уйму времени на то, чтобы обшарить его, дюйм за дюймом. – Он, Кааладор и Миртаи только что вернулись с очередной – и вновь неудачной – ночной вылазки.

– И насколько же вы продвинулись? – спросил Сарабиан.

– Мы целиком осмотрели два верхних этажа, ваше величество, – ответил Кааладор. – Сегодня ночью примемся за третий. – Он растянулся в кресле с безмерно усталым видом. Как и его спутники, он все еще был облачен в облегающий черный костюм. – Боже, до чего я устал, – пробормотал он. – Староват я стал для такой работенки.

Стрейджен развернул пожелтевшие от времени чертежи.

– И все же я уверен, что разгадка где-то здесь, – пробормотал он. – Вместо того чтобы открывать двери и простукивать полы, нам бы стоило сверить размеры комнат с этими чертежами.

– Все шуруешь в энтой мазне, потайные ходы вынюхиваешь? – зевая, промурлыкал Кааладор. – У тебя паршивый литературный вкус, старина. – Сарабиан озадаченно взглянул на него. – Талесийцы обожают истории о привидениях, ваше величество, – пояснил Кааладор.

– Это дает заработок переписчикам в Эмсате с тех пор, как они исчерпали весь запас хороших книг, – пожал плечами Стрейджен. – Талесия наводнена сочиненными на убогих чердаках творениями, которые пользуются небывалым успехом, – сплошь зловещие истории, где дело происходит на кладбище или в доме с привидениями и непременно в темную бурную ночь. Эмсатские шлюхи в восторге от этих книжонок. Полагаю, что местным полицейским эти истории тоже пришлись бы по вкусу. Чем, в конце концов, полицейский отличается от шлюхи?

– Я не поняла, что ты имеешь в виду, – сказала Миртаи, – да и понимать не хочу. У тебя извращенное мышление, Стрейджен. Кааладор, прекрати зевать. Твои челюсти распахиваются, точно дверь амбара.

– Дак мне ж спать охота, дорогуша. Мне давно пора на боковую, а вы меня по чердакам таскаете.

– Ну так отправляйся спать. При одном виде твоей пасти у меня ноют челюсти.

– Вам всем следует выспаться, – строго сказала Элана. – Вы теперь королевские взломщики, и я буду крайне огорчена, если вы уснете беспробудно в разгар своей работы.

– Может, нам пора подойти к делу разумно? – спросил Кааладор, выбираясь из кресла. – Я могу хоть сегодня вечером доставить сюда пару десятков профессионалов, и к утру они поднесут нам все тайны министерства на тарелочке.

– А к полудню министерство будет знать, что эта тарелочка в наших руках, – добавил Стрейджен. – Наша шпионская сеть, Кааладор, не слишком-то надежна. Мы еще не успели выловить всех осведомителей Крегера.

– Нам так или иначе некуда спешить, господа, – вмешалась Элана. – Даже если мы найдем документы, которые так усердно прячут от нас в министерстве, мы ничего не сможем сделать, покуда мой загулявший супруг не вернется домой.

– Элана, почему ты так уверена, что Спархок обманывает тебя? – спросил Сарабиан.

– Потому что это согласуется с его характером. Спархок всю свою жизнь посвятил тому, чтобы оберегать и защищать меня. Это очень мило, хотя порой дьявольски неудобно. Он все еще считает меня маленькой девочкой – хотя я уже неоднократно доказывала ему, что выросла. Сейчас он занят каким-то опасным делом и не хочет, чтобы я тревожилась за него. На самом-то деле ему нужно было только рассказать мне, что он задумал, и привести доводы, почему это необходимо сделать. Знаю, вам, мужчинам, трудно в это поверить, но женщины тоже умеют думать, а уж здравого смысла у них гораздо больше, чем у вас.

– Элана, ты безжалостна, – укоризненно сказал Сарабиан.

– Нет, я просто умею трезво мыслить. Что бы я ни говорила, Спархок всегда делает то, что считает нужным, и я привыкла смиряться с этим. Вот что, собственно, я хотела сказать: что бы мы ни обнаружили в стенах и полах министерства внутренних дел, мы не можем пустить это в ход, пока Спархок со своим отрядом рыскает где-то по континенту. Мы хотим разогнать министерство внутренних дел и бросить в тюрьму добрую четверть имперской полиции. Затем мы введем во всей империи военное положение и выпустим атанов. Дарезия станет похожа на муравейник, по которому прошлась атакующая конница. Я не знаю, чем занят Спархок, а потому не представляю, как этот хаос отразится на его делах. Я не намерена подвергать его большей опасности, чем та, которой, я думаю, он уже подвергается.

– Знаешь что, Элана? – сказал Сарабиан. – Ты трясешься над Спархоком даже больше, чем он над тобой.

– Разумеется. В этом и состоит брак.

– Только не для меня, – вздохнул он.

– Потому что у тебя слишком много жен, Сарабиан. Твои нежные чувства распылены. Каждая из твоих жен отдает тебе ровно столько любви, сколько получает от тебя.