Южные врата охраняют Ямантака («Разрушитель смерти») и Паша («Петля»). Оба они окрашены в жёлтый цвет рода Ратна. Ямантака держит колокол и посох, увенчанный черепом. Он очищает веру в уничтожение, а из нерушимых действий с ним связано обогащение. Имя Ямы, бога смерти, в буквальном переводе означает «ограничение», так как смерть полагает предел всему, чего мы желаем. Разрушая смерть, Ямантака уничтожает все ограничения и приумножает как духовные, так и мирские богатства. Паша держит петлю или верёвку, которой ловит и связывает живые существа, пытающиеся ускользнуть от неё. Трунгпа Ринпоче в своём комментарии рисует красочную сцену: в стремлении укрыться от просветления ты преисполняешься гордыни («яда» Ратны) и, раздуваясь, пытаешься заполнить всё пространство мандалы; и тогда «богиня с верёвочной петлей связывает тебя с головы до ног, так, что у тебя не остаётся ни малейшей возможности расширяться дальше».[139] Эта стражница олицетворяет беспредельную доброту.
Западные врата охраняют Хаягрива («Обладающий шеей лошади») и Шринхала («Цепь»). Оба они окрашены в красный цвет рода Падма. Хаягрива держит колокол и железную цепь. Он очищает веру в «я». Звук колокола призывает живые существа к просветлению, а цепь —связывает их. Как обладатель конской головы, Хаягрива испускает громкое ржание, пробуждающее нас к осознанию реальности. Он вершит нерушимое действие привлечения, которое притягивает и подчиняет все необходимое посредством энергии страстного сострадания. Всё, в чём мы нуждаемся для достижения совершенства в своей практике, спонтанно приходит к нам и покоряется нашей власти. Шринхала также держит железную цепь, которая сковывает нас страстью, если мы пытаемся бежать. Эта стражница олицетворяет беспредельное состояние сочувственной радости.
И, наконец, северные врата охраняют Амритакундалин («Кольцо амриты») и Ганта («Колокол»). Оба они окрашены в зелёный цвет рода Карма. Амритакундалин держит в руках колокол и двойную ваджру — символ беспрепятственного свершения действия. Он очищает веру в отличительные черты и вершит действие разрушения, без колебаний уничтожая любые негативные склонности, зашедшие слишком далеко. Амрита — это нектар бессмертия, не позволяющий нам ускользнуть, совершив самоубийство. Если мы попытаемся уничтожить себя в приступе отчаяния или страха, Амритакундалин вернёт нас к жизни. Ганта держит в руке колокол, звон которого оглушает наши протесты и вопли ужаса. Она олицетворяет беспредельное состояние невозмутимости.
Все эти восемь стражей наглядно показывают нам, что бежать от истинной природы нашего сознания невозможно. Мандала мирных божеств наполнена символами пяти родов, охватывающими все стороны нашей сущности в их изначальной чистоте. Тот, кто не может распознать этого и продолжает цепляться за иллюзию «эго», на самом деле не избавляется от сияющего света знания, а лишь создаёт себе временное убежище в одном из шести иллюзорных миров сансары. Но и это укрытие ненадёжно, ибо в мандале шестого дня бардо присутствуют также будды, являющиеся спасать живые существа во все шесть миров. В данном контексте эти шесть будд считаются манифестациями Авалокитешвары — Владыки сострадания. Сострадание просветлённости настигнет нас везде, куда бы мы ни отправились.
В мир богов Авалокитешвара является в образе Индры Шатакрату — «Индры тысячи жертвоприношений», главного бога древнего ведийского пантеона. Тело его окрашено в белый цвет. Он очищает «яд» гордыни. Играя на струнном инструменте, он привлекает к себе внимание тех, кто опьянен наслаждениями, и посредством музыки дхармы проповедует учение о непостоянстве и эфемерности всего сущего. В мир завистливых богов он является в образе Вемачитры — героя в сверкающих доспехах, великого военачальника. Тело его окрашено в зелёный цвет. Он очищает зависть. Кроткой, но непреодолимой силой истинного воина он усмиряет и подчиняет себе неистовую энергию и торопливость, характерные для завистливых богов.
В мире людей он родился в образе Шакьямуни — будды нашей эпохи. Здесь он принял облик бездомного скитальца, и его земные атрибуты — чаша для подаяния и посох странника — учат нас смирению и самоотречению. Тело его окрашено в жёлтый цвет. Он очищает страсть.
В мире животных он носит имя Дхрувасимха — «Непоколебимый лев», ибо лев — царь зверей. Тело его окрашено в синий цвет. Он очищает «яд» заблуждения. В руках у него книга, несущая просветление животным, погрязшим в невежестве.
В мир голодных духов он является в виде могущественного и величественного голодного духа, носящего имя Джваламукха — «Пламенноустый». Тело его окрашено в красный цвет. Он очищает алчность. В руках у него драгоценное блюдо с божественной пищей, способной утолить ненасытный голод.
Обитателям ада он предстаёт как Дхармараджа — «Царь дхармы». Тело его окрашено в чёрный цвет. Он очищает агрессию. В руках у него сосуды с прохладной водой, избавляющей от страданий пылающего ада, и согревающим огнём, несущим облегчение существам, терзающимся в ледяном аду.
Над всеми этими божествами помещается прообраз всеобщего блага — Самантабхадра и Самантабхадри, соединённые в любоеном объятии. Таким образом, на шестой день бардо перед умершим предстаёт вся картина пробужденного состояния. Чтец снова должен напомнить ему об истинной сущности этого видения:
«Сорок два божества самбхогакайи снова явятся из твоего собственного сердца и предстанут пред тобой. Это твоё чистое самопроявление; распознай их! О дитя пробужденного рода, все эти миры существуют только в средоточии и четырёх областях собственного твоего сердца, и ныне они вновь являются из твоего сердца и предстают пред тобой. Образы эти не приходят откуда-то извне, но существуют изначально как естественная творческая энергия твоего осознания, распознай же их истинную природу».
Кульминация шестого дня — «видение четырёх знаний в совокупности». Лучи света, устремившиеся из сердец будд в наши сердца, развертываются в ослепительные полотнища света, «тончайшие и чистые, как тенета, сплетённые из солнечных лучей». Затем на этой лучезарной ткани появляются сверкающие бинду — диски или сферы, подобные драгоценным чашам, перевёрнутым кверху дном у нас над головой. На сей раз первые два цвета обычной последовательности меняются местами. На белом облаке «всеобъемлющего знания» являются сферы, подобные зеркалам, обращённым отражающей поверхностью книзу; на синем облаке «знания зеркала» являются сферы, подобные опрокинутым бирюзовым чашам; на жёлтом облаке «уравновешивающего знания» являются сферы, подобные золотым чашам; и, наконец, на красном облаке «исследовательского знания» являются сферы, подобные коралловым чашам. Внутри каждой из этих сфер заключены ещё пять им подобных, а внутри тех — ещё по пять, и так далее. Созерцая эти образы, мы вглядываемся в бесконечную глубину пространства. Мы невольно втягиваемся в эти озерца света, теряя ориентацию и всякое представление о центре, границах и направлениях.
Эти четыре видения означают, что потенциально мы способны проявлять все качества первозданного знания. Но поскольку мы ещё не полностью осознали его явление, то зелёный свет «знания свершения действия» в этой картине отсутствует. Пятая разновидность знания — это воплощение остальных четырёх на практике. Это творческая энергия знания, подразумевающая силу и мастерство, необходимые для того, чтобы выразить пробужденное состояние во всей полноте и совершенстве:
«О дитя пробужденного рода, все они также возникли из творческой энергии твоего осознания, а не откуда-то извне. Посему не привязывайся к ним и не бойся их, но пребывай в состоянии, свободном от мыслей. В этом состоянии все образы и лучи света вольются в тебя, и ты достигнешь просветления. О дитя пробужденного рода, зелёный свет знания свершения действия невоссияет пред тобой, ибо творческая энергия знания в твоём осознании несовершенна».
139
«Тибетская книга мертвых» (Franchesca Fremantle and Chögyam Trungpa. The Tibetan Book of the Dead. Berkeley, Shambhala Publications, 1975, p. 23).