Прервать эту «цепную реакцию» кармы и сломать привычную схему можно в любой момент. В любое данное мгновение нет ничего важнее самого этого мига. Несмотря на то, что могучее совокупное давление кармических сил постоянно толкает нас вперёд, а в потоке нашего сознания созревают бесчисленные кармические семена, всё же в любой момент мы имеем дело только с этим данным моментом, и мысли рождаются в нашем сознании не всё одновременно, а одна за другой. Как гласит китайская пословица, дорога в тысячу ли начинается с одного шага. Учение о карме — это принцип абсолютной личной ответственности за свою судьбу. Возможно, нам волей-неволей придётся претерпеть последствия своих прошлых ошибок, но никто не заставляет нас повторять эти ошибки вновь и вновь. И что бы ни происходило в прошлом, учение о карме вселяет в нас уверенность, что приступить к изменению дальнейшего хода своей жизни мы можем прямо сейчас, именно в это текущее мгновение.
Карма идёт рука об руку с нашим «я». С точки зрения абсолютной реальности, карма так же иллюзорна, как и «я»; но до тех пор, пока мы не избавились от глубоко укоренившейся веры в существование «я», мы подвластны и законам кармы. До тех пор, пока живое существо не достигло просветления, в потоке его сознания присутствует чувство «я», а следовательно, его карма продолжает формироваться. Карма, цепь причин и следствий, связывает воедино наше прошлое, настоящее и будущее, а предыдущие воплощения — с нынешней и грядущими жизнями. Привязанность к «я» сохраняется даже при отделении сознания от физического тела, так что в посмертный период «отлетевшее» сознание по-прежнему чувствует себя всё тем же «я», что и при жизни. Здесь важно понимать, что это «я» всегда остаётся иллюзорным, в каком бы контексте о нём ни шла речь, — в связи ли с прошлой инкарнацией, со вчерашним днём, с настоящим моментом, с днём завтрашним, с состоянием бардо или с дальнейшими перерождениями. Если мы усвоим это по-настоящему, то вопросы о том, как может личность существовать после смерти и «кто» же всё-таки перерождается, покажутся нам уже не столь загадочными. Просто-напросто на смену одной иллюзии приходит другая. Так имеет ли смысл задаваться вопросом, одинаковы они или нет? Имеем ли мы право утверждать, что они различны? Единственная разгадка всех этих тайн жизни и смерти — в том, чтобы рассеять породившую их иллюзию.
Нет никакой индивидуальной сущности, переходящей из одной жизни в другую. Есть лишь непрерывный поток изменений. То «я», которым мы мыслим себя в нынешнем воплощении, не тождественно «я» предыдущей инкарнации или «я», которому предстоит родиться в очередной жизни. Но все эти прошлые, настоящие и будущие «я» связаны воедино иллюзией самости и кармическими «отпечатками», поддерживающими эту иллюзию из жизни в жизнь. В следующем «моём» воплощении родится некто, чьи существование, характер и судьба будут определяться «моими» нынешними поступками. До тех пор пока мы будем по-прежнему верить в «я», карма и перерождение останутся для нас реальностью. Но в тот момент, когда мы увидим, что «я» не существует, цепь разорвётся.
Как ни странно, многие люди с интересом читают «Тибетскую книгу мёртвых» только потому, что в ней описываются удивительные вещи, ожидающие нас после смерти, и потому, что она вселяет в нас надежду получить «новый шанс» в будущей жизни, — тогда как на самом деле изложенное в ней учение призвано помочь нам вырваться из всего этого круговорота рождений и смертей! Сам факт попадания в бардо свидетельствует о том, что человек ещё не достиг освобождения, а следовательно, всё ещё находится во власти кармы. В состоянии бардо возникает чувство «я», привязанное причинно-следственной цепью к предшествующей жизни. Тонкие «отпечатки», или следы прошлого, сохранившиеся в сознании, порождают ощущение, будто у нас по-прежнему есть тело, подобное тому, которое было при жизни, и наделённое всеми чувствами. Это очень похоже на ощущение собственного тела, которое бывает во сне. В сновидениях мы не пользуемся телесными органами зрения и слуха, но по-прежнему «видим» и «слышим». Схожие процессы протекают и в бардо. В каком бы виде ни поступала информация к существу, пребывающему в бардо, она интерпретируется как зрительные или слуховые ощущения.
В трактате «Освобождение посредством слушания» говорится, что сознание недавно скончавшегося человека некоторое время пребывает неподалёку от тела и может видеть и слышать всё происходящее. Человек чувствует обстановку вокруг своего трупа и по-прежнему испытывает привязанность к своему бывшему телу; поведение присутствующих людей может сильно повлиять на его состояние. Очень важно, чтобы в этот период родные и друзья сохраняли спокойствие. Если они поддадутся страху или безутешному горю, начнут лицемерить, станут ссориться между собой из-за наследства или не проявят должного усердия при выполнении погребальных обрядов, все эти отрицательные эмоции многократно усилятся в восприятии усопшего и вселят в него страх, гнев и замешательство. Но если друзья и родные смогут окружить тело атмосферой спокойствия, теплоты и оптимизма, эти чувства также передадутся покойному и очень ему помогут. Трунгпа Ринпоче неоднократно подчёркивал, что это — самый лучший из даров, какие мы только можем поднести усопшему.
Чтение трактата «Освобождение посредством слушания» и, в особенности, связанных с ним стихов, которые в сжатом виде содержат суть всего учения, успокоит живых и придаст им сил в это нелёгкое время. Само по себе это уже пойдёт на пользу усопшему, даже если чтецу и слушателям будет казаться, что связь с ним прервана. Правда, для того чтобы ввести сознание другого человека в состояние покоя и ясности, нужно погрузиться в это состояние самому. Поэтому дотянуться до сознания умершего, отлетающего всё дальше и дальше от былой жизни, и направить его на верный путь удаётся, как правило, только искусному мастеру. И всё же при удачном стечении обстоятельств, при условии, что сознание чтеца достаточно устойчиво, а сознание покойного — достаточно восприимчиво, привести последнего к освобождению может сама сила, заложенная в словах учения. Считается, что сознание становится неизмеримо яснее, когда его больше не стесняют ограничения плотноматериального тела, так что усопший без труда поймёт и запомнит основные наставления.
В трактате несколько раз повторяется, что это учение — лишь напоминание о том, что уже показывали усопшему учителя и что он сам испытал в медитациях. Неоднократно подчёркивается также, как важна прижизненная практика; нам, живым, рекомендуется читать и заучивать текст трактата наизусть, чтобы содержание его стало знакомым и привычным. Учение, изложенное в нём, следует усвоить так глубоко, чтобы оно не забылось ни при каких обстоятельствах — даже если за нами будут гнаться семь собак или сотня убийц!
Таким образом, трактат «Освобождение посредством слушания» — это своего рода памятка. И в этом качестве он стремится пробудить в усопшем воспоминания на самых разных уровнях понимания и осознания. В критической ситуации сознание возвращается к тому опыту, который затронул его когда-то глубже всего, оставил в памяти самый глубокий отпечаток; но знать заранее, к чему именно мы обратимся в таких обстоятельствах, невозможно. Поэтому через весь текст проходит простейшая и недвусмысленная рекомендация: «распознай!». Это — самый лучший путь, но он же и самый трудный. Тем, кто при жизни служил какому-либо божеству, рекомендуется узнавать во всех посмертных видениях проявления этого божества — божества, которое в действительности есть не что иное, как пробужденное состояние самого умершего. Тем же, у кого нет божества-хранителя, советуют полагаться на Авалокитешвару—воплощение сострадания. Снова и снова мы встречаемся с основополагающим учением о пустоте и сострадании: ничто из того, с чем ты можешь столкнуться, не обладает реальностью бытия, так что нет смысла ни отвлекаться на все эти видения, ни пугаться их. И ты сам — лишь одна из форм пустоты, поэтому ничто не может повредить тебе: пустота не может причинить вреда пустоте. Посвяти все свои помыслы и все свои действия благу других существ и стремись ради них к просветлению.