— Кто-кто она?! — воскликнул Огмуни, так же не веря в происходящее, как и Доктор на другой стороне амфитеатра.
— Тсс! — зашипел Мезант. — Смотри! Они кланяются, они купились на это!
И действительно, на глазах у Мезанта и Огмуни джэфти начали распевать. Поначалу тихо, потом громче, всё больше и больше голосов подхватывали распев.
— Да святится Рыжая Богиня! — пели они. — Да святится Рыжая Богиня!
Жрец, как заметил Мезант, шептал что-то другому джэфти, с перьями в волосах. Другой джэфти выдернул перья, бросил их на землю, и быстрым шагом ушёл из зала.
Донна ни за что бы никому в этом не призналась, но она получала удовольствие от этого обожествления. Многим ли, — думала она, — доводится побывать богиней? Особенно рыжей богиней. Она всю свою жизнь натужно смеялась с шуток и замечаний про рыжих; иногда она рявкала что-то в ответ, один раз даже отвесила пощёчину парню, сравнившего её с батарейкой Дюраселл. Но эти шутки ей никогда не нравились. В детстве её волосы были ещё ярче — почти такого же медного цвета, как и у джэфти — и её безжалостно за это дразнили. Мама ей сказала, что нечего обижаться на ерунду (молодца, мама!), а отец сказал ей, что дети с рыжими волосами (он никогда не говорил «рыжие дети») особенные. Чем именно они особенные, он никогда не объяснял, но Донна была благодарна ему за его попытку.
И вот она стоит на чужой планете, и ей поклоняются за то, что она рыжая. Если бы только отец с дедом её сейчас увидели, если бы увидели, какой особенной её сделали её волосы! На короткий момент она поддалась глупости и пожелала, чтобы даже мама это увидела. Может быть, у Мезанта в его портупее найдётся видеокамера?..
Распев стал уже совсем громким:
— Да святится Рыжая Богиня! — снова и снова кричали они.
Дэвид Бэкхем сдох бы от зависти!
Всё это очень хорошо, — подумала Донна, услышав, как за спиной вежливо кашлянул Мезант, — но нужно ещё придумать, как этим воспользоваться, как заполучить этот драгоценный сегмент, за которым мы спустились. Она подняла руки в божественном (как она надеялась) жесте, и распевы стали утихать.
— Мой народ! — крикнула она, поднеся поближе усилитель. — Мой верный народ!
Снова послышались крики. Ей это уже начинало надоедать. Обернувшись, она увидела, что Огмуни закатил глаза.
— Моя первая заповедь! — крикнула она. — Моя первая заповедь: Да не будет у вас других богов пред лицом Моим!
Этот псевдо-библейский язык звучал слишком вычурно. Двадцать первый век уже, с конце-концов!
Она кашлянула.
— У вас не будет других богов, — сказала она, но это звучало так же глупо.
Она подумала, а не ударит её молния за богохульство?
— Не будет других богов! — начали распевать джэфти. — Не будет других богов!
Донна снова подняла руки. Иначе они никогда не остановятся.
— Все ваши религиозные побрякушки, — она сама скривилась от выбранных слов, — всё, что у вас осталось от предыдущих религий. Всё это нужно выбросить!
— Выбросить! — распевали они. — Выбросить!
Она кивнула:
— Несите всё сюда! Всё! Мне нужно это увидеть перед тем, как я его уничтожу! Несите всё сюда!
— Что она затеяла? — услышала она шёпот Огмуни.
— О, — низким голосом сказал Мезант. — Донна умная. Хорошо, что мы её с собой взяли. Она знает, что делает.
Ещё как знаю, мистер, — улыбнулась сама себе Донна.
— Идите же! — призывала она своих последователей. — Идите же, и принесите мне всё богохульное. Всё!
Она широко раскрыла глаза, надеясь изобразить безумную ярость. Внизу началось движение: пятясь от Донны, джэфти начали выходить из зала.
Наручио в конце концов нашла его валяющимся в задней части хранилища, заполненного битыми каменными статуями, дурацкими костюмами, и изображениями существ с одним глазом или с двенадцатью. Все они были реликвиями, реквизитом от прошлых религий. Временами кому-то из джэфти приходило в голову, что надо бы провести уборку и всё это выбросить. Но затем кто-нибудь из более старых и мудрых джэфти указывал на то, что всё возвращается на круги своя, и что если всё выбросить, то, возможно, через пару лет оно понадобится для прославления какой-то новой веры.
Найдя Колесо Сияющего Чего-то-там, Наручио поручила толпе джэфти быстренько выкатить его из хранилища в яму собраний.
— Это впечатляет, — сказал Мезант очень мелодичным голосом. — Ты справилась так, словно была рождена для этого, Донна.
Донна усмехнулась и величественно кивнула.
— Богиня Донна, — поправила она, и увидела, что Огмуни нахмурился.