Наконец, маленький корабль больше не мог сопротивляться. Когда пурпурный луч достиг его кормы, его внутренности начали светиться: вначале тёмно красным, а затем всё ярче и ярче, жёлтым, белым, и в конце концов жгуче-синим. Затем экран мигнул белым, и Доктор закрыл глаза.
13
— Это, должно быть, обошлось вам в небольшое состояние, — изумлённо прошептал Доктор, когда они шли по тёмной космической станции.
После уничтожения корабля Буни он был в подавленном настроении. «Светоч», как стало ясно после того, как Гарамант, Мезант, Доктор, и робот-блондинка телепортировались на него, был не просто космическим кораблём.
— В несколько состояний, — гордо сказал Гараман. — И совсем не маленьких. — Вы бы удивились, если бы узнали, сколько филантропов поддерживает нас, хотя открыто это и не признают.
— А что вы пообещали этим филантропам? Что они получат в результате реализации вашего маниакального плана?
— Удовлетворение, Доктор. Удовлетворение от того, что они будут жить в галактике, где органические существа занимают подобающее им место — на вершине.
Они шли словно по громадному складу: вокруг них были огромные открытые пространства, неосвещённые, с гулким эхом. Потолок был так высоко, что терялся в темноте. Воздух был холодный и затхлый. Как в гробнице, которую не открывали несколько веков. Повсюду был запах металла и электричества, стук их шагов по полу отдавался эхом.
— Вы что, хотите, чтобы я угадывал? — спросил Доктор, когда они проходили мимо очередного помещения размером с авиационный ангар.
Несколько ни разу не летавших космических кораблей безмолвно стояли бок о бок в ожидании своего часа. Их корпуса были такого же бледно-зелёного цвета, как и у «Светоча».
— Что? Предназначение всего этого? — Гараман захихикал. — Да, пожалуй, хочу. Извольте. Если вам это поможет, это всё, — он указал рукой вокруг, — на самом деле несколько избыточно. Незадолго до своей смерти Хну всё время боялась, что про-механики её поймают и подадут на неё в суд по каким-то сфабрикованным обвинениям. Она хотела быть уверенной в том, что если когда-нибудь ей придётся скрываться, то у неё будет приличное место для продолжения работы. Чтобы, если понадобится, провести здесь остаток жизни.
— Значит, это она себе тюрьму спроектировала? — Доктора это не впечатляло.
— О, вовсе нет. Вы только подумайте, какой высокотехнологичной должна быть эта станция, чтобы прятаться внутри чёрной дыры без риска быть сжатой в сингулярность! Это шедевр… идеальное убежище. Вовсе не тюрьма.
— То же самое яйцо, — без энтузиазма сказал Доктор, — но в профиль. Тюрьма есть тюрьма, какие в ней шторки не вешай. Впрочем, она же об этом никогда не узнает, верно?
— К сожалению, — сказал Гараман, хотя на лице у него было что угодно, только не сожаление, — уже не узнает.
— Вы хотите сказать, что это вы подстроили её смерть?
— Доктор! — у Гарамана было искренне шокированное лицо. — Конечно же, нет! Я обожествлял эту женщину. Она была гением. Без неё всё это было бы невозможно.
— Хм, — буркнул Доктор. — Но, по крайней мере, вы теперь стали главным, да? А как вы, Мезант? Что вы думаете о вашем новом доме?
— Это не дом, — с важным видом сказал Мезант.
После уничтожения «Меча Правосудия» его словно покинула часть его энергии, с момента их прибытия на «Светоч» он почти всё время молчал.
— Вы всё ещё переживаете из-за погибших, так ведь? — тихо спросил Доктор с едва уловимой жёсткостью в голосе. — Из-за тех, кто погиб по вашей вине. Кто сгорел в открытом космосе. Из-за этих людей.
— Очень жаль, что они погибли, — отводя взгляд, сказал Мезант, — но это было необходимо.
— Правильно, — сказал Доктор. — Именно так и сказал Гараман. Продолжайте убеждать себя в этом. Правдой оно от этого не станет, но вам на душе станет легче. А когда думаете о смертях, необходимых или нет, напоминайте себе о том, что они не были последними.
— Что?
— О, помяните моё слово, будут ещё жертвы. Это неизбежно, когда у власти находятся такие, как Гараман. Что бы вы там вдвоём ни затеяли, какую бы революцию вы ни приготовили для галактики, она приведёт к смертям. Ко многим смертям. К целым вагонам смертей. Органическим и неорганическим, человеческим и машинным. И я не удивлюсь, если в перекрёстном огне нечаянно пострадают несколько энергетических и газовых существ.
Его губы напряглись: