На этот раз, по крайней мере, бочка с медом не оборвала жизнь недотепы. С помощью гадателя Полиида, жившего в пелопонесском Аргосе, в западной части кольца, в которое оправлено Эгейское море, отцу удалось не только найти мальчика, но и оживить его. Наградой же спасителю был запрет возвращаться домой, пока он не научит Главка искусству прорицания. Полиид выполнил требование, но перед тем, как отплыть в Аргос, попросил ученика совершить ритуальный жест приплевывания, сказать «тьфу» в рот учителю. Тот послушался и забыл все, чему был обучен. В этом легкомысленном, последовательном зачеркивании двух нешуточных даров — жизни и ясновидения — как раз и состоял смысл существования малолетнего Главка.
Но довольно об этом в самом деле. Мы ведь замечаем, как жадно наш мозг пользуется нелепостями, чтобы злословить по поводу того, что понимать не обязательно. Отточив остроумие на мелочах, мы, чего доброго, рискнем испытать свою иронию на более значительных сюжетах. Но нетрудно сообразить, что долгое, тяжелое давление людского скептицизма давно могло бы отцедить эти досадные семечки в частое сито забвения. Этого не произошло, раздражающие глупости по-прежнему соседствуют с безукоризненными подвигами, превращениями и сплетениями судеб, божеских и человеческих. И может быть, стоило бы признать еще один факт: все наши попытки высечь искру смысла, чиркая по мифу кремнем иронии, разогреть его на огне собственных идей, чтобы он, размягченный, вылился в полезные здравому сознанию формы, или отжечь его в звонкую теорию долгим калением научного анализа, — все эти усилия пропадают даром. Изрытый выбоинами, потрескавшийся и закопченный миф сохраняет прежнее достоинство, наводя на мысль о том, что в своих пластически-развлекательных формах он просто не осязателен и, стало быть, служит знаком какой-то другой реальности.
Но мы приближаемся тем временем к концу воображаемого пути, опоясывающего мифическую Элладу. Не ставя себе целью проникнуть в ее загадки, стараясь сохранять дистанцию, чтобы не попасть под магическое воздействие ее главных событий, мы осуществили ни к чему пока не обязывающее знакомство с людьми, героями и богами и с размахом совершаемых ими поступков. Мы заново убедились, что мир этот не прост, что посреди обычных людских переживаний и стремлений в нем действуют силы, превышающие человеческие возможности. Вместе с тем мы наблюдали и странные промахи этих сил. А иногда наше внимание причудливо удерживалось на третьестепенных подробностях, отвлекавших от основных персонажей, событий и панорам. Я надеюсь, что вы сохраните и впредь это спокойное чувство недоверчивого любопытства, потому что нет, по моему мнению, другого способа вытянуть из гигантского клубка мифов золотую нить мудрости. От кропотливого нащупывания она ускользает, а энергичные подергивания оставляют в руках блестящие, но бесполезные обрывки, возможно, способные обрадовать отблеском истины целое поколение, но затем неизменно тускнеющие, так как являются они, по существу, мертвой эпидермой бытия, подобной прядке волос, состриженной с детской головки.
Но если рассматривать этот мир с надлежащим почтением, не цепенея, однако, от его подавляющего величия, если не вздрагивать каждый раз, натыкаясь на знакомое громкое имя, и удержаться от броска к книжной полке за первичными знаниями о Персее и Андромеде, короче говоря, если верить своей интуиции, вам непременно откроется хотя бы одна из могущественных тайн мироздания не в этой, так в следующей истории, не сегодня, так завтра.
С любопытством поглядывая по сторонам, мы пройдем оставшиеся пару стадий, а я тем временем успею рассказать вам еще один-другой сюжет.
Во всем огромном цикле о Персее то тут, то там возникают отражения уже приведенных выше коллизий. Он родился от Зевса, просочившегося золотым дождем в подземный медный терем, куда спрятал Данаю ее отец, испугавшись предсказания о том, что внук принесет ему гибель. Но ни заточение, ни последующая попытка избавиться от дочери с новорожденным, ни побег Акрисия от возмужавшего Персея, который приехал повидать деда, не ведая о пророчестве, — ничто не помогло. Участвуя в соревнованиях по пятиборью в Лариссе, Персей метнул диск, попал Акрисию в ногу, и тот поспешил скончаться. Ларисса, главный город одной из северных областей Греции Фессалии, заслуживает особого внимания, так как именно тут, в многочисленной семье царя Эола родился герой нашей основной истории, которая вот-вот начнется. Уместно будет завершить эту последнюю географическую справку упоминанием о том, что Фессалия, довольно равнинный край, расстилается у подножия самого Олимпа. Здесь следует ступать с особой осторожностью, так как головокружительное воздействие заоблачной вершины, где собрались властители мира, чрезвычайно велико. Сосредоточимся лучше на самом несчастном случае, лишившем дедушки одного из самых славных героев Эллады.