Братислав отломил немного и передал хлеб сестре.
– Ай! – заорал тот. – Ты чего кусаешься?!
– Ой! – испугалась девочка. – А что?
– Ломать надо! Не кусать! Больно!
– Я отломлю, – Братислав отщипнул кусочек и передал Бажене.
– Вот вы где! – разъярённая колдунья очутилась перед ними. – А я никак найти не могла! Ну, сейчас я вас!
– Доставай соль! – шепнул хлеб Братиславу. – От вошек избавилась? – громко спросил.
Старуха рыкнула и приготовилась к броску.
– Зря, – сказал хлеб. – Вошки к богатству! Была бы ты богата, как вошь рогата!
Пока он говорил, Братислав достал четверговую соль и кинул её в старуху, крикнув:
– Соль тебе в очи, головня тебе в зубы, горшок промеж щек!
Та зашипела, оказавшись в облаке, из которого никак не могла выбраться. Беглецы опять помчались со всех ног, сил у них как будто прибавилось, за мгновение они пролетали целые вёрсты.
– Мы близко, близко! – ободряюще прохрипел каравай. – Ещё немного!
Но внезапно опять разгневанная Хозяйка леса преградила им путь.
– Попались! – зашипела она. – Уж сейчас-то вас я не отпущу!
– Ну, я не знаю, что ещё делать! – сказал хлеб.
Бажена спряталась за брата, вцепившись в его рубаху.
– Я знаю! – воскликнул Братислав. – Бегите быстрее! – в руке его оказалась дудочка.
Каравай с девчонкой рванули дальше, колдунья продолжала надвигаться на парня. Глаза её стали похожи на горящие угли.
– Ну, дудочка, играй! А ты – пляши! – и заиграл бодрую плясовую.
Старуха, сама того не желая, пустилась в пляс. Уж как её гнуло и корёжило – страсть! Но наброситься на парня она не могла: дудочка мешала. Братислав от одной песни переходил к другой, не менее весёлой, и ноги у колдуньи ни на миг не останавливались. Парень же тем временем не стоял на месте, а шёл и шёл по направлению к родному лесу. Пусть и медленно двигался, но верно. Одна беда – дыхания стало не хватать, но и у Шумской Майки нога за ногу заплетается, сама она обмирает, но пока замертво никак не падает. Вот уже Братислав всё медленнее играет, но и старуха еле ползёт, хотя когти и скрючивает.
Наконец юноша дудочку опустил, стоит, еле дышит: «Будь что будет! – думает. – Сестрёнка убежала, она в безопасности!»
Хозяйка леса плясать перестала, но даже шаг шагнуть не может – уморил её Братислав.
– Что эта негодница тут делает? – раздался громовой рёв.
Юноша обернулся – и обомлел: стоит огромный старик, в звериные шкуры облачённый, обросший, словно мхом, длинной бородой, а глаза его, как раскалённые уголья, горят. А рядом с ним – дева в богатой куньей шубе, отороченной белкою, вместо шапки – голова медведя, в руках держит лук со стрелами, направлен который прямо на Хозяйку леса. Взгляд девы не предвещает ничего хорошего.
– Как ты посмела сюда явиться?? – ещё грозней вопросил старик, а ратница нетерпеливо пальчиком на тетиве дёрнула, дескать, о чём тут говорить?! Стрелять надо!
– Погоди, жёнушка! – положил длань ей на плечо старик. – Ты что молчишь? Дар речи потеряла? – это он уже к Шумской Майке обратился. – Ты чего корячишься? Стой спокойно! И отвечай! Зачем ты здесь?
– Дедушка Святобор, я могу сказать! – храбро пискнула Бажена, которую Братислав и не заметил вначале.
– Ну, дитя человеческое, говори! – улыбнулся Святобор, верховный бог всех лесов земли.
– Она украла меня, посадила в темницу, морила голодом, обещала убить и кровь мою выпить! – отбарабанила девочка.
– А зачем ей было это надо, дитя? – звучным голосом спросила Зевана, покровительница зверей и охоты.
– Она на брате моём хотела пожениться, а он – нет!
– Не пожениться, а замуж выйти, – пробормотала колдунья, ноги которой ещё подёргивались в пляске.
– Что ты дрыгаешься?! – рявкнул на неё Святобор. – Успокойся!
– Она не может, государь Святобор, – сказал Братислав. – Я на дудочке-самогудке играл, она всё никак не остановится.
Зевана расхохоталась. Святобор улыбнулся:
– Вот оно что! Ну, гляжу, вы сами справились! Молодцы! Я тебе запретил появляться в наших лесах? Отвечай!
– Запретил, – с неохотой ответила колдунья.
– Говорил, что если увижу – накажу так, что неповадно будет?
– Говорил, – совсем тихо сказала она.
– А за что ты её, дедушка Святобор? – с любопытством спросила Бажена.
– А за то, девонька, что она молодых парней обольща…
– Кхм – кхм! – громко откашлялась Зевана.
– За то, что она людей до смерти доводила! – поправился могучий старец.
– И как ты её накажешь?
– Да превратить в лягушку и надуть, чтоб лопнула! – это уж хлеб свои пять копеек вставил.