Сарика уняла дрожь в руках и нащупала углубление в скале, куда и вставила треугольный камень. Она прислушалась. На удивление, в шумных джунглях была тишина. Скала задрожала, заскребли друг о друга каменные плоскости, и тут же рухнули вглубь пещеры, и всё опять замерло. Ширк-ширк, тишина, потом опять ширк-ширк. Кто-то из глубины тёмной пещеры неуверенно приближался к ней. Стал виден совсем крохотный и неясный свет. Она увидела отблеск огня на кожаной, покрытой крупной чешуей лапе с длинными загнутыми чёрными когтями. У Сарики нестерпимо зажгло лицо и руки, словно она стояла близко к открытому огню. Она протянула ладони вперёд и опустила голову. И в это время какая-то сила потянула её за руки в пещеру, в которой раздался демонический хохот. Сарика попыталась скинуть со своих рук невидимые путы и отползти, но холодные цепкие когти были тверды как камень. Закричала Сарика, упёрлась ногами в скалу, не давая затащить себя в пещеру, но хрустнула лодыжка, обжигая её острой болью. Сарика вспоминала молитвы, которые ей читала её нянька перед сном, она выкрикивала слова в небо, веря неистово, без сомнений, она кричала всё громче и громче. Её уже волокли по плите, и она понимала, что сейчас закроется за ней проход, и она никогда не увидит мир, не увидит небо, её больше не будет.
И вдруг позади неё раздался голос, он что-то говорил на незнакомом ей языке, а потом трижды воскликнул: «Вахаранена Нунду!» Цепкая хватка ослабла, а потом холод отступил от неё, и она обессилено растянулась на плите. На одно мгновение над ней показался огромный медный жук, расправив свои тёмные крылья. Он разросся до невообразимых размеров, и в её голове раздался крик: «Ксхе!» Потом всё исчезло. К ней подошёл вождь и помог ей выползти из пещеры. Он уложил её на траву, а сам вернулся к тёмному проёму, и встал на колени. Из недр пещеры вырывался злобный рёв, усиленный многократно долгим эхом. Вождь обхватил голову руками и начал заунывно читать свои молитвы, непрестанно кланяясь. Сарика просто закрыла глаза и лежала, слушая, как ужас заставляет её сердце стучать всё быстрее. А ещё у неё горело лицо и руки, она приблизила руки к глазам и увидела, что кожа на них была красная, и вздувались пузыри. В пещере, не переставая, грозно ревело то таинственное существо, и от этого злобного рёва, волна дрожи пробегала по её телу, и она сжималась в комок, ожидая, что снова холодные лапы потащат её в темноту лабиринтов пещеры.
Первые лучи восходящего солнца коснулись верхушек деревьев, и скала встала на место. Вождь поднялся и шагнул к ней, лицо у него тоже было обожжено, как и у Сарики. Он спросил:
— Что ты видела, когда Нунду отпустил тебя?
— Жука, медного жука, он сказал мне: «Ксхе!»
— Ты навечно проклята.
— Что со мной будет?
— Не знаю. Но тебе нельзя жить среди людей. Ты теперь принадлежишь Нунду. И проклятие не умрёт с тобой.
— Как снять проклятие?
— Молись своим богам. Ты должна уехать с нашего острова, немедленно.
Вождь дал ей сухую палку, чтобы она опиралась на неё, и они пошли к деревне. Василий, увидев её всю в ожогах, заплаканную и растерзанную, сразу всё понял. Они собрали свои вещи, и пошли на берег. Никто в деревне не вышел из своих хижин, чтобы проститься с ними, когда они проходили по улице. Через несколько часов пришёл корабль и за ними отправили шлюпку. Сарика всё время молчала. Она снова и снова переживала события этой ночи и тихо стонала. Василий почти всё плаванье провёл на палубе, она лежала в каюте и не хотела видеть никого. По ночам её начинали мучить кошмары, она кричала, пугая своими криками команду. Ей снилось, что вместо рук у неё длинные клешни, и она пытается спрятаться от преследовавших её жутких существ, которые отрывали её клешни, но взамен оторванных у неё отрастали новые. Утром она не могла подняться с кровати, и порой ей казалось, что это не просто сны, а это всё происходит с ней на самом деле. Василий пытался с ней поговорить, но она молча показывала ему глазами на дверь, и он облегчённо уходил на палубу, чтобы не видеть её измученного лица. Сарика чувствовала, как постарела и ослабла, но её это больше не беспокоило. Она не доставала зеркало, чтобы не видеть себя. Но она видела свои руки, которые сохли и становились жилистыми и грубыми. К тому времени, когда они доплыли до Портсмута, она высохла настолько, что казалось, что сильный прибрежный ветер поднимет ей и унесёт за собой в далёкие дали. Сарика закуталась в шаль, и скользнула за Василием, покидая корабль, даже не попрощавшись с капитаном.