Эх, скорей бы попасть домой…
И вот тут мне будто мощнейшую пощечину отвесили. Я замер, как вкопанный, а потом медленно оглянулся назад. Квага, пробежав еще несколько метров, тоже остановился и удивленно покосился в мою сторону. Оба мы тяжело дышали: бегать нам доводилось не слишком часто.
- Чего ты встал, Герман? – воскликнул Квага, улучив момент между частыми вдохами и выдохами. – Погнали!
- Не могу я уйти, старик, - ответил я. – Неправильно это.
- В смысле? – не понял мой рыжий друг. – Это ты из-за Кати, что ли?
- Из-за Кати, - нехотя подтвердил я. – Надо ее вытащить.
- Герман, это уже не просто шуточки, - сказал Квага, пристально глядя на меня. – Там вооруженные турки и эта гнида Лопарев. Что мы с ними поделаем?
- Ах, это не шуточки? – неожиданно зло воскликнул я. – А когда мы Катю качали, наугад, так, развлечения ради – это вот для тебя еще «просто шуточки» были, да?
- Ты там тоже был, если не помнишь! – оскорблено парировал рыжий гений.
- Я-то помню. И именно поэтому предлагаю тебе вернуться. Это ведь мы с тобой ее скачали, мы разворошили муравейник. И пока она не попадет домой, мы ее должны защищать, понимаешь? Мы в ответе за тех, кого мы скачали, Квага. Если ее убьют, эта кровь будет на наших руках.
Он стоял, глядя на угрюмое здание склада, и не знал, что ответить. Взгляд его был хмурый, линия губ – прямой, словно линейкой чертили, а брови гуляли вверх-вниз, как болтающиеся на воде хлипкие лодчонки. Квага отчаянно пытался перебороть свой страх, и я не торопил его, понимая, что пересилить себя и вернуться в осиное гнездо крайне непросто.
- Давай хотя бы отдышимся для начала? – попросил он наконец.
Я облегченно вздохнул и охотно кивнул:
- Давай.
* * *
Стянув мокасины, Гармашов прошел в комнату дочери и со всего размаху плюхнулся в кресло. Он чувствовал себя разбитым и опустошенным. Если утром, до визита к Селиванову, Костя был полон надежд, то теперь все они его оставили. Он вновь стоял у стены, сложенной из вопросов, и растерянно перебегал с одного кирпичика на другой. Ни перелезть, ни пробить… Безысходка полная.
Внезапно мобильник взорвался раскатистой трелью. Гармашов вынул телефон из кармана и, посмотрев на дисплей, удивленно выгнул бровь. Поднеся трубку к уху, Костя спросил:
- Что-то случилось, па?
- Привет для начала, - отозвалась трубка голосом Гармашова-старшего.
- Привет.
- Ты когда наконец отцу кружку занесешь, которую мне Катенька подарила? – сварливо проворчал телефон.
- Слушай, па, мне сейчас не до кружки, если честно… - пробормотал Костя.
Он не стал говорить о том, что Катя пропала: и без того едва функционирующее сердце старика могло не вынести подобного удара.
- Опять по уши в работе? – с пониманием произнес отец.
- Угу.
- Ну, отправь, как сможешь, ладно?
- Включай приемник, - сдался Гармашов. – Сейчас через Катин комп вышлю.
Он огляделся по сторонам в поисках злосчастной кружки. Куда же она запропастилась? Костин взгляд гулял по комнате до тех самых пор, пока не наткнулся на «вертушку», одиноко стоящую на краю стола.
- А что, если так… - неуверенно пробормотал Гармашов, нажав кнопку включения.
Едва он вошел в «Рупор» - русский аналог допотопного иноземного «Скайпа» - динамики тут же ожили:
- Так ты дома, что ли?
- Да, - сказал Костя.
- Чего я тебя не вижу?
- Тут камера отключена…
Он запустил «Каталог» и, пролистав список доступных для передачи вещей, выделил кружку. Оказывается, все это время она стояла на книжном шкафу, так что углядеть ее из кресла попросту не представлялось возможным.
- А чего ты не в офисе? – продолжал расспросы старик.
- Взял работу на дом, - соврал Гармашов. – Принимай.
Шкала передачи споро окрашивалась в красный цвет. Костя откинулся в кресле и устало зевнул: сказывалась бессонная ночь. Усталость практически умоляла главу «Н-Транса» вздремнуть хотя бы часок-другой, но он упрямо гнал ее прочь: пока не найдется Катя, спокойно поспать все равно не удастся.
Внезапно шкала пропала, и на экране появилось сообщение: «Сбой передачи». Одновременно с этим со шкафа вниз плюхнулась фигурная ручка и, стукнувшись о пол, запрыгнула на ковер, где и замерла, блестя гранями в лучах ленивого апрельского солнца. Гармашов уставился на ручку так, будто это была граната с выдернутой чекой. Мысли в голове начали споро выстраиваться в логическую цепочку…