- Этого не может быть! - воскликнула Венди.
- Я его предупреждал, - уныло сказал бухгалтер. - Но Джаспер доверял этому менеджеру и подписал бумаги, дававшие ему слишком много власти.
- Но ведь есть еще мои деньги! - сказала Венди.
Если Джаспер потерял часть своего состояния, мы сможем прекрасно прожить и на мои!
После тяжелой паузы бухгалтер ошарашил ее самой плохой новостью:
- Видите ли, миссис Иннс... то есть Венди... Вы ведь предоставили распоряжаться всем своим состоянием Джасперу. Возможно, вы тоже дали ему слишком много власти. Ваши деньги пропали вместе с его состоянием. Я надеюсь, нам удастся спасти достаточно, чтобы вы могли жить с комфортом - хотя, разумеется, не так, как теперь Есть ведь страховки на детей, и все прочее. Мне надо поговорить с Джаспером и обсудить наши планы.
Обретя наконец дар речи, Венди спросила:
- А Джаспер знает?
- Он узнал еще вчера, когда об этом стало известно в Сити. Джаспер человек порядочный. Мне говорили, что он с тех пор пытается раздобыть денег, чтобы уплатить свои игорные долги. Например, он пытался продать свою лошадь, Лилиглита.
- Лилиглита? Джаспер на это никогда не пойдет! Он обожает эту лошадь. И потом, Лилиглит сегодня участвует в скачках в Винчестере!
- Боюсь, в будущем Джаспер не сможет позволить себе держать скаковых лошадей.
Венди не решилась спросить, чего еще он не сможет позволить себе в будущем.
Джасперу Биллингтону Иннсу уже обо всем сообщили. Как и многие люди, не по своей вине лишившиеся состояния в результате краха лондонского страхового общества Ллойда, Джаспер не сразу осознал причину и размеры своей потери.
Джаспер был неглуп, хотя и не слишком умен. Он получил в наследство значительное состояние, но в делах ничего не смыслил. Он предоставил распоряжаться "всем этим" своему приятелю, партнеру Стеммера Пибоди, и в результате накануне вечером оказался на экстренном совещании, где собрались пострадавшие от краха этой фирмы. Разгневанные женщины плакали; бледные мужчины ругались. Джасперу Биллингтону Иннсу было нехорошо.
Поскольку Иннс был человек порядочный и остался таковым даже перед лицом катастрофы, первым делом он подумал о том, чтобы расквитаться со своими личными долгами Он выписал чеки своему портному, виноторговцу и водопроводчику - не на всю сумму долга, задолжал он им прилично, но более чем достаточно, чтобы продемонстрировать добрые намерения. Он мог оплачивать расходы на содержание дома еще в течение месяца, если немедленно уволить всех слуг. Оставался еще крупный долг букмекеру и владельцам игорного клуба. До сих пор они относились к нему весьма снисходительно, но, как только они узнают о банкротстве, их отношение сразу изменится.
Джаспер с горечью думал о том, что единственная ценная вещь, которая у него осталась, - это его великолепный барьерист Лилиглит. Три других стиплера уже состарились и почти ничего не стоили.
К полуночи он потерял еще одно небольшое состояние за игорным столом, безуспешно пытаясь добыть таким образом денег на покрытие долгов. В четыре утра, отыграв часть потерянных денег, он предложил своим кредиторам взять в уплату Лилиглита. Кредиторы видели, что это поспешный и неразумный поступок, вызванный паникой. К тому времени они уже знали о его бедственном положении. Однако они согласились принять его подпись и искренне пожелали ему удачи Джаспер Биллингтон Иннс был приятным человеком.
***
Номер второй - Фейбл.
В пятницу утром, когда Кристофер Хейг брился, братья Аркрайт во дворе своей конюшни, в семидесяти милях к северу, готовили к скачке Фейбла, коня, которого они выставляли на Клойстерскую барьерную.
Они аккуратно заплели гриву, расчесали хвост и подвязали его, чтобы он выглядел чистым и ровным, когда повязку снимут. Копыта смазали маслом - для красоты - и скормили коню ведро овса, чтобы подкрепить его перед путешествием.
Потом Вернон Аркрайт, жокей, и Вильерс, тренер, на десять лет старше брата, приветствовали кузнеца, который пришел, чтобы сменить обычные подковы Фейбла на тонкие скаковые. Кузнец тщательно позаботился о том, чтобы не заковать лошадь: Аркрайты славились своими злыми шуточками, так что с ними связываться - себе дороже.
Братья Аркрайт, Вернон с Вильерсом, были прожженные мошенники. Все это знали, но доказать никак не могли. Фейбл получил второй номер в Клойстерском гандикапе путем ряда побед и поражений, подозрительных, как шалости полтергейста. Обоих братьев не раз вызывали к распорядителям, объясняться по поводу "противоречивой езды". Оба с видом святой невинности, положа руку на сердце отвечали, что лошадь ведь не машина. В результате подозрений, не обоснованных прямыми доказательствами, Вильерс был оштрафован, а Вернон отправлен в небольшой принудительный отпуск. Оба во всеуслышание протестовали, а про себя веселились. Распорядители мечтали поймать их с поличным и лишить лицензий.
Владелец лошади, двоюродный брат Аркрайтов, запутал расследование тем, что каждый раз, независимо от того, выигрывала лошадь или проигрывала, ставил на нее одну и ту же сумму. Он просил жокея и тренера не говорить ему, какого исхода ждать на этот раз, чтобы его радость или разочарование выглядели искренними.
За несколько лет благодаря тому, что Фейбла выставляли на скачки с более слабыми лошадьми, этой троице - владельцу, тренеру и жокею - удалось собрать богатый урожай, к тому же свободный от налогов.
В ту пятницу, перед Винчестерскими весенними скачками, они все еще были готовы принять любое предложение. Они не решили, выиграет Фейбл или проиграет. Вряд ли он сможет обойти Лилиглита, но, увы, им до сих пор еще не предложили денег за то, чтобы устроить это наверняка Видимо, придется заставить Фейбла показать все, на что он способен, и рассчитывать на второе или третье место.
Аркрайты были разочарованы. Честная игра им претила.