— О Сын Неба! Возьми меня на Землю! Я хочу видеть зеленые горы, белые облака, синее небо! Ты добрый великан из моих детских снов!
И Генка поднимал ее на своих сильных руках и бережно нес к сверкающему кораблю, а за ними бежал, путаясь в длинном черном халате, Тяпа и что-то угрожающе кричал и размахивал палкой с блестящим шариком на конце. Из шарика летели голубые молнии, но уже захлопывался люк, и корабль взмывал в небо, стремительно уносясь к далекой маленькой звездочке, ближе которой нет во всей Вселенной.
Чудо, о котором мечтал Генка, свершилось!
На утренней линейке о них не было сказано ни слова. Людмила представила нового вожатого, объявила распорядок дня, назначила дежурных и распустила линейку. «Семерка» недоумевала. За завтраком они сидели молчаливые и растерянные. Только Пахомчик восхищенно повторял:
— Витамин-то? Ну Витаминчик! Молоток!
— Начальника ждет, — умерил его восторг Тяпа. — Приедет из города, он и доложит.
— А Людмиле почему не сказал? — не сдавался Пахомчик. — Не все равно ему?
— Сравнил! — Тяпа допил лишнюю кружку какао и пошарил глазами по столу: нет ли где еще бесхозной. — Людмила твоя что? «Пионер — всем ребятам пример!» А у начальника зарплата в руках, питание, премии там всякие. Понимать должен, не маленький!
— Врешь ты все, Тяпа! — вдруг закричал Шурик. — Врешь!
Он бросил ложку, она со звоном полетела куда-то в сторону, но Шурик даже не взглянул на нее. Он стоял против Тяпы, сжав кулаки, маленький и тонкий, и губы его странно подергивались.
— Во псих! — спокойно сказал Тяпа и оглянулся на бежавшую к ним дежурную по столовой. — Тебя трогали? Ты чего в пузырь лезешь?
— Что случилось, Озеров? — остановилась перед их столом дежурная.
— Какаом обжегся, — ответил за Шурика Тяпа. — Я ему говорю: дуй — а он не слушается.
— Осторожней надо, Озеров, — успокоилась дежурная. — Ложку отнеси в мойку и скажи, чтоб тебе дали чистую. Ты слышишь меня, Озеров?
Шурик выдохнул воздух, кивнул и, поискав глазами упавшую ложку, поплелся между столиками к раздаточному окну.
— Ну, Тяпа! — процедил сквозь зубы Генка. — Ты допросишься!
— А чего? — захлопал ресницами Тяпа. — Сказать нельзя?
— Ты говори, да не заговаривайся! — Генка поднялся и направился к выходу из столовой.
— Да брось ты, Ген! — побежал за ним Тяпа и, заглядывая в глаза, быстро-быстро заговорил: — Он, может, и не скажет! Витамин-то! Чего ему с нами отношения портить? А, Ген? Подработает к стипешке, и ладно! Студент небось? Как думаешь, Ген?
— Да не трещи ты! — отмахнулся от него Генка.
— Я не трещу! — хитро заблестел маленькими глазками Тяпа. — Я разговариваю! А что ты сегодня такой сердитый? Спросить тебя можно или нет?
— Ну? — остановился Генка.
— Что с масками делать будем? — прищурился Тяпа. — Так обратно и повесим?
Генка взглянул в щелочки Тяпиных глаз и насмешливо сказал:
— А это не маски. Скафандры.
— Какие еще скафандры? — опешил Тяпа.
— Космические! — уже на ходу ответил Генка и небрежно добавил: — Сегодня летим на Марс!
Генка скрылся за углом столовой, а Тяпа все еще стоял на прежнем месте.
Два пробегавших мимо малыша остановились и, подражая Тяпе, постояли с открытым ртом. Потом засмеялись и побежали дальше.
V
Первый отряд сидел на полянке вокруг нового вожатого и, скучая, смотрел, как Вениамин с озабоченным лицом листает какую-то толстую книгу.
— «О-пре-де-ли-тель!» — прочел Тяпа название на обложке и громогласно объявил: — Определять будем, пацаны!
— Кого? — спросил Пахомчик и лег на спину, подставляя лицо солнцу.
— Тебя, например! Или Шурика.
— А куда? — заинтересовался Пахомчик.
— Тебя — в колонию, Шурика — в детский сад! — захохотал Тяпа, но на всякий случай отодвинулся от Пахомчика и оглянулся на Шурика. Тот их не слышал. Лежа на животе, он увлеченно рассматривал в лупу муравьев.
— А Озеров по сырости ползает! — доложила вожатому Ползикова, аккуратная девочка с тонкими бровками и по-старушечьи поджатыми губами.
— Ну и пускай ползает, — рассеянно отозвался Вениамин.
— А нам не велели! — настаивала Ползикова.