Но задание, с которым меня посылал генерал Баркоров к этому «воителю», было до безумия нелепым. Дело в том, что генерал самолично вынудил инопланетянина совершить подобный заказ. Будучи неисправимым ценителем красоты во всех её проявлениях и полнейшим идиотом, Баркоров, имея по случаю приватную видеосвязь с гиилунянином, посмел высказать презрительное недовольство дизайном рабочего кабинета последнего. Генерал сослался в частности на то, что любой уважающий себя дипломат на Земле просто обязан иметь хоть одно вывешенное на стене произведение искусства - какую-нибудь шедевриальную картину. А стены гиилунянского кабинета пусты, скучны и безрадостны. Инопланетянин моментально освирипел и потребовал незамедлительно предоставить ему в подарок великий шедевр изобразительного искусства Земли. Взамен он обещал, что и в этом месяцы их корабли не будут атаковать планету. Гиилуняне по своей природе глупы и наивны, но в то же время - вспыльчивы и агрессивны. Потому было решено всё-таки предоставить взбешённому дипломату одну из свежих картин популярнейшего художника, ибо тратиться на очередное уничтожение флота назойливого противника земному правительству было более накладно, да и надоело до чёртиков.
Раз никто не тянул за язык именно генерала Баркорова, то доставить картину было поручено его части, а раз прошляпил инопланетное страхование именно я, то - лично мне.
Картина должна была появиться в нашей части примерно через час. Я же должен был её доставить, отчитаться в дуэте с дипломатом и моментально отправиться в обратный путь.
- Как звать-то клиента искусства, - спросил я у Баркорова.
- Тебе всё равно не произнести его имя, - после этих слов генерал выпучил глаза и комично зарычал, - Рхгкхргхгкх! - примерно так. Но не волнуйся, общаться будешь через его раба и переводчика.
- А как-нибудь перевести его имя можно? - поинтересовался я.
- Ну, можно кое-как, - скривился Баркоров, - это будет значить приблизительно вот что: Перекошенная К Левому Глазу Харя Без Одиннадцати Зубов, но можно и проще - Перекошенная Харя.
- Я так понял, что имя трансформируется в течение жизни, - высказал я предположение, которое, впрочем, генералом было нетактично проигнорировано.
* * *
Через час, вместе со старательно упакованной картиной, зачем-то прибыл император. Бергамот 268-ой собственной коронованной персоной шествовал навстречу мне. Впрочем, императором являлся восьмилетний мальчишка, забавно спотыкающийся о полы дорогой мантии. Вместо него, пока Бергамот не достигнет совершеннолетия, правили Министры, крадущиеся осторожными тенями позади мальчишки. Их было двенадцать, и правили они, вероятно, по очереди, словно двенадцать месяцев.
Мне был обещан императорский подарок, который я должен буду «век не забыть». Но, когда коронованный пацанчик протянул наполовину исписанный жёлто-голубой карандашик и громко гаркнул «На!», мне, честно говоря, захотелось совершить дворцовый переворот.
Всё объяснил самый упитанный Министр:
- Его Величество оказывает великую честь, преподнося Вам в презент трофей с поля боя против одной бесчинствующей расы людоедов. Карандаш - это почти всё, что осталось от них на сегодняшний день, остальное превратилось в пыль и пепел. Император самолично присутствовал на полигоне во время битвы, потому и смог обнаружть этот трофей.
«Жесть», - подумал я. Хотя могу догадаться, как он присутствовал. Мальчишка, а тем более император никогда не будет бегать под пулями. Сидел, наверняка, в бронированной и просвинцованной палатке, пока бойцы теряли свои головы, а после боя двенадцать месяцев-министров дружно поделили между собой жирные куски добычи, оставив что-то, а именно - исписанный жёлто-голубой карандашик и для императорской особы.