Однако профессией «гость в доме» Джон овладел в совершенстве. Главным образом потому, что практиковал ее и в своем собственном доме, так уж сложилась жизнь. И он знал, что гость, хотя бы из вежливости, должен разделять все радости и горести хозяев.
В воскресное утро Дэн Уитфилд, в фартуке поверх брюк от костюма, подал жене и племяннику яичницу с беконом.
Джон понимал, что в воскресное утро костюмные брюки, рубашка и галстук дяди — намек на семейный поход в церковь, и от вежливого гостя ожидают, что дома он не останется.
Джон спустился к завтраку в халате — у него были другие планы.
— Не знаю, смогу ли я есть, — сказала Моника, глядя на положенную ей на тарелку яичницу. — Постоянно думаю о том, как провел ночь Скайлар.
— У него все нормально. — Дэн принес гренки, сел за стол. — Скайлар — большой сильный мальчик.
— О том, что творится в тюрьмах, рассказывают столько ужасов.
Да, хотелось добавить Джону, но всех этих людей следует держать за решеткой.
— Скайлар сможет постоять за себя, — заверил Дэн жену, хотя должной уверенности в его голосе не слышалось.
— Не знаю. Роуз Холман вот говорит, что он очень сексуальный.
— Сексуальный? — переспросил Дэн. — Скайлар?
— Как она сказала? В нем больше секса, чем в церковном органе. Можешь ты в это поверить?
— Откуда ей знать? — пожал плечами Дэн. — Восемьдесят три года и ни разу не выходила замуж.
— Я не уверена, что поняла сравнение с церковным органом.
— Может, потому-то Роуз и не вышла замуж? — улыбнулся Дэн. — У нее другая ориентация. Ее возбуждали церковные органы.
— И Скайлар… — Моника не притронулась к еде. — Другие люди всегда воспринимают твоего ребенка иначе… не так, как родители. Джонатан! Скайлар сексуальный?
— Откуда мне знать?
— Все-таки ты немного старше его.
Не отрывая глаз от стола, Джон вспомнил, как Скайлар залез языком в ухо Мэри Лу, как вышел из-под душа в объятиях другой, роскошной, светящейся счастьем девицы…
— Девушки хотят от него многого.
— Многого? — переспросил Дэн.
— Могу я взять еще один гренок? — спросил Джонатан.
— Надеюсь, что в твоих словах нет ничего оскорбительного?
— Оскорбительного? Да что вы!
Дэн не сводил глаз с его лица.
Моника заплакала.
— Мэри Лу…
— Хватит об этом, — повернулся к ней Дэн. — Мэри Лу мертва. И с этим ничего не поделаешь. Мы все знаем, что Скайлар никогда не причинил бы ей вреда, ни в каком смысле. Я наконец-то созвонился с Френком Мюрреем. Вчера он допоздна был на реке. Он немедленно свяжется с шерифом…
Моника наклонилась и погладила собаку.
— Бедный Сироп. Он же ничего не понимает. Ночью он не шумел, Джонатан?
— Он подвывал. Я пустил его к себе в комнату.
— Правда? — брови Моники изумленно изогнулись. — Как мило с твоей стороны.
— Перетащил его подстилку. — Джонатан покончил с завтраком. — Тетя Моника! Дядя Дэн! — Они посмотрели на него, ожидая продолжения. — Я очень сожалею, что у вас все так вышло…
Влажные, красные от слез глаза Моники посуровели.
— У нас так вышло?
Джонатан тут же смутился.
— Скайлар и все…
— Что ты хочешь сказать, Джонатан?
Джон почувствовал, как лед трескается у него «под коньками».
— Я думаю, что должен уехать. Домой. — Трещина расширялась. — Эта девушка мертва… Скайлар в тюрьме… У вас нет времени на гостя…
Его тетя и дядя пристально смотрели на него. Дэн коротко глянул на жену, вновь повернулся к Джонатану. Моника не отрывала взгляда от его лица.
Джон почувствовал, что уходит под воду.
У Дэна дернулся нос.
— Гостя…
— Я только хотел…
— Тебе представляется, что ты думаешь о нашем благе, Джон? — спросила Моника.
— Да. Я…
Моника вздохнула.
— Джонатан, Джонатан. Как бы тебе попроще все объяснить. — Она отодвинула от себя тарелку, положила руки на стол. — Джонатан, Джонатан…