Мы бились неистово. Никакого отступления, никакой передышки. Только напор. Вряд ли наша битва длится больше нескольких минут. Но исходя из темпа боя, казалось наше столкновение уже перевалило за полчаса. Мне, да думаю и моему противнику, уже начало надоедать, что наши усилия по устранению соперника не приносят результата. Это привело к неким изменениям внутри нас. И здесь у меня стало появляться преимущество. Я хоть и испытывал азарт, но мои мысли были холодны, чётки. Зверь во мне хоть и буйствовал, но он не стал застилать мой взор. Казалось, мой разум превратился в машину, обрабатывающую всю информацию, какая была, для достижения цели. Оборотень же — наоборот, всё больше погружался в сущность своего зверя. Его всё больше поглощали инстинкты животного. Его внутренний зверь захватил бразды управления.
Получилось так, что он стал наносить пусть и более сильные удары, и стал чуть быстрее, но всё это было предсказуемо и читаемо. Простейшие, прямые. Только удары и блоки. Я же стал не столько блокировать, сколько уворачиваться и отводить. В один из таких уворотов, я оказался сбоку от него. Схватив его вытянутую правую лапу, я сначала ударил прямиков в локоть, а затем крутанулся на месте, сделав простейший рычаг. И после хруста, а затем и рёва боли, конечногсть оборотня повисла плетью. Мы разошлись в стороны, и в битве впервые возникла пауза. Перелом в локте и вывих в плече. С такой травмой он теперь мне не соперник. Пусть он всё ещё опасен, но теперь, его поражение стало делом времени. Из глаз зверя, стал уходить животная ярость. Там стал проявлятся разум. Он осознаёт, что мы поменялись с ним ролями. Теперь я решаю его судьбу. Да, он может сопротивляться. Но это бессмысленно. Всё что он может, это попытаться нанести мне как можно больше урона, и, если повезёт, забрать меня с собой на тот свет. Только я не собираюсь давать ему такой возможности. Тем более, что с нанесением этой травмы, можно сказать поставлена точка в споре между двумя самцами. И это развязывает мне руки.
— ФУС! — ударно–звуковая волна, мгновенно преодолев расстояние между нами, пошатнула тушу оборотня. Скачок, и вот я уже стою слева от него. Захват рукой, подножка, доворот корпусом и вот вервольф буквально сидит жопой на земле. Я прижимаю его к своему колену, и, обхватив шею локтём, начинаю душить. Он сучит ногами, машет оставшейся рабочей конечностью, пытаясь задеть меня, оцарапать, лишь бы скинуть с себя удавку и глотнуть воздуха. Я даю ему такую возможность, и развожу немного лапы. Он с жадностью судорожно раскрывает пасть и вдыхает полной грудью. Что бы в следующий миг понять, что воздух был невероятно холоден. Легкие буквально встали колом, когда внутрь ворвался мороз, порождённый заклинанием. Оборотень замер, не в силах понять что ему делать. Он хотел и вдохнуть ещё воздуха, и в то же время не мог. Воспользовавшись замешательством, я схватил его лапами за челюсти и повторил миф о Самсоне. Тварь сопротивлялась, мотая головой, и дёргаясь всем телом. Он понял, что его ждёт. От страха он не мог собраться и просто беспорядочно махал конечностями. Этим, он смог выиграть себе последние несколько секунд своей жизни. А затем, его пасть была разорвана. В этот рывок, я вложил всю силу и ярость, весь гнев. Итог — верхняя часть головы оказалась полностью отделена. Я устало вздохнул, осознавая, что, наконец–то, всё кончилось.
— Вот тебе альфа, и вот тебе омега. — устал. Была некая опустошенность, приправленная умиротворением. Почему то пришло ощущение, что больше никаких приключений до самой коллегии не случиться. Лишь поэтому, я позволил себе опуститься прямо там, где стоял. Вначале сел, а потом и вовсе лёг. Не хотелось ничего делать. Какая–то апатия накатила, даже несмотря на гуляющий в крови адреналин.
— И… что это было? Надеюсь ты мне пояснишь? — Бьюркига. Я даже позабыл про неё. Впрочем, несмотря на своё состояние, менять планы в отношении её я не собираюсь. А потому, устало вздохнув, я начал подниматься. Ну, готовься, зеленушка. Сейчас я буду учить тебя уму разуму так же, как твой отец учил меня! Так сказать, буду передавать НАСТОЯЩЕЕ наследство.
Не стану описывать процесс воспитания и чихвостинья орчанки, ибо это связано с низменными похотливыми действиями и насилием. Проще говоря, я чуть подлечил её, дабы отвести от критической черты, а потом просто выпорол. Причём порол я не молча, а с пояснениями за что, где, почему и как. Когда же она умудрилась в самом начале экзекуции, будучи ещё способной на возникания, вставить вопрос на тему «почему отец так мягко относился к тебе?», я пояснил и за эту тему.
Багарут относился к ко мне иначе, чем остальные орки, по причине множества странствий по Скайриму. Он видел, что сила пусть и играет весьма сильную роль в этом мире, однако не является ключом ко всему. По сути он изменил своё мировоззрение на культ силы, точно так же как и я. Да, сила играет роль. Но сила — это ещё не всё. Сейчас, начинают формироваться и использоваться законы, которые вынуждены соблюдать все, кто хочет жить. Ведь кто такие грабители, разбойники и прочие? Это те, у кого хватает силы, но кто отрицает официальную власть. Разумеется до момента столкновения с более сильным противником. Багарут понял, что если не измениться самому, то однажды мир просто сомнёт его. Видимо он хотел набрать побольше информации, а затем вернуться в крепость, дабы объяснить сородичам что к чему. Старый вождь понимал, что старый уклад жизни орков себя изжил. И что бы его народ продолжал существовать, ему придётся «ломать стены».