Я сел, подвинув к себе ближайший стул. Довакин последовала моему примеру.
Вскоре принесли наш заказ. Дерья налила себе полный бокал эля, а мне, помня о моей низкой сопротивляемости алкоголю – чуточку теплого меда.
Я отпил глоток, обжегший горло, и рухнувший в желудок теплым, согревающим клубком. Стало намного теплее. Теперь можно и к нашей неожиданной соседке присмотреться, благо сейчас ее лицо выступило из белесого тумана, в котором тонет все, что находиться дальше двух метров от меня.
Мое предположение было верным, девушка оказалась эльфкой. Данмеркой. Симпатичная, если вам нравятся данмеры, конечно. Одета неплохо: ткань удобная и теплая, хотя фасон мне кажется каким-то… казенным.
Что она делает в Винтерхолде? Ведь совершенно очевидно, что на местную она никак не тянет? Может, одна из учениц Коллегии? Говорят, туда принимают всех…
Перед девушкой стояла высокая кружка с элем. Оставалось там на самом донышке, но за все это время, я ни разу не вдел, чтобы незнакомка притронулась к своему напитку. Сколько она уже здесь сидит?
- Интересная книга? – обратился я к девушке, успев уловить недовольно сморщенный носик незнакомки, когда она подняла голову, и удивленный взгляд Довакина, очевидно, не понимающую, какое мне дело.
- Да, - короткий ответ, после которого данмерка снова уткнулась глазами в пожелтевшие страницы, демонстративно отвернувшись от нас.
- Забавно, - произнес я. – Название книги очень знакомое… Могу я узнать ваше имя госпожа?
Девушка поджала губы, но не шелохнулась. Мой вопрос повис в воздухе. Довакин залпом осушила свою кружку, громко стукнула ею по столешнице.
- Не слишком вежливые люди пошли в Скайриме, - заметила кошка, окинув незнакомку неприязненным взглядом.
Девушка на секунду зажмурилась, явно борясь с желанием высказать нам что-то резкое. Потом осторожно подняла взгляд с книги на нас:
- Вы извините, но у меня совсем нет желания с вами любезничать, - произнесла она спокойно. – К тому же, чтобы было понятно, скоро должен прийти мой молодой человек. Поэтому, будьте добры, побыстрее допивайте свои напитки, доедайте свой ужин, и освободите столик.
Я кивнул слегка рассеянно. Честно говоря, подобной отповеди, я не ожидал. Впрочем, сам виноват, нечего лезть к девушке с расспросами, когда она явно не в духе.
Прошло несколько минут. А до меня вдруг дошло, почему она не в духе:
- Он не придет, - покачал головой я.
Данмерка дернулась, как от удара, смерила меня свирепым взглядом.
- Он не придет, - спокойно повторил я. – Вы слишком давно его ждете, чтобы он пришел. А, может, он уже ушел. После ссоры, конечно. Но, скорее всего, просто не пришел. И мне совсем непонятно, почему.
Девушка поморщилась. Вздохнула, глубоко протяжно, надтреснуто. Отложила книгу, схватила свою кружку обеими руками. Несколько секунд смотрела в пространство перед собой, потом выдохнула, и, подняв кружку к губам, сделала несколько глубоких глотков.
- Вам стоит подумать о карьере пророка, - произнесла она. – Но ваша спутница права, я и вправду вела себя невежливо…
- Не берите в голову…
- Меня зовут Брелина, - не позволила эльфийка себя перебить. – Брелина Марион.
- Очень приятно, Брелина, - улыбнулся я. – Меня зовут Сахеб. Моя, как вы выразились, «спутница» - Дерья.
Кошка степенно кивнула, доливая в свою кружку эль. Какая это уже по счету? Третья? Четвертая? За это время я и пары глотков из своей не сделал!
Брелина стрельнула глазами по сторонам, словно ища тему для разговора. Наконец, остановилась на моем лице. Отвернулась. Но взгляд ее снова и снова возвращался мне на лицо. И я понимал, почему.
- Что у вас с глазами? – на секунду зажмурившись, словно бросаясь в омут с головой, спросила она.
- А я все ждал, когда же вы, наконец, спросите, - усмехнулся я. Но усмешку пришлось быстро погасить. – Попал под заклинание.
- Воевали?
- Да, - ложь сорвалась с моих губ быстрее, чем я успел это осознать.
- На стороне Империи, конечно, - усмехнулась девушка.
- Сами-то как думаете? – пришлось иронично выгнуть бровь, дабы подчеркнуть глупость вопроса.
Она кивнула. Потом осторожно заметила:
- И как вам сейчас Империя? Что от нее осталось? За что вы воевали?
- А что, при Братьях Бури – лучше? – пришлось отвечать вопросом на вопрос.
- Может, и нет, - она дернула плечом. – Но разве они не имеют право на толику свободы?
- А зачем она им? – я просто удивлялся сам себе. Что на меня нашло? Почему я берусь рассуждать о вещах, которых не понимаю? Что происходит? – Я ненавижу Доминион, но разве не против него мы должны выступать вместе с нордами?
- После отделения Чернотопья, от Империи остался, разве что, один только Сиродиил, - данмерка покачала головой. – Вы воевали за пустое место. За чиновников, которые не могли удержать то, что клялись защищать.
- А за что воюют Братья Бури? – закипая, спросил я. – За убийц, что убили и изнасиловали мою любимую?!
- Простите, - смутилась Брелина. – Я не знала…
Я махнул рукой. Мне было совершенно очевидно, что этот разговор бесперспективен, да и вообще, говорим мы, в сущности, о вещах, которых не понимаем. Сама данмерка тоже вряд ли воевала на стороне Братьев Бури, да и защищает она их, скорее, из идейных (или еще каких) соображений, а не потому что, и вправду, им сочувствует.
- И все-таки, - вдруг произнесла девушка едва слышно, - Вы накручиваете себя, чтобы ненавидеть Братьев. А это неправильно. Они могут бороться за правое дело, нужно судить объективно всех, а не нескольких ублюдков.
Я прищурился, ощущая, как внутри поднимается бешенство. Смотрел на Брелину, пытаясь побороть два красных рубина в ее глазах.
- И что вы мне предлагаете? Забыть?
- Да, - уверенно кивнула девушка. – Прошлое должно оставаться в прошлом. Его не изменить… А вы, господин Сахеб, все еще остаетесь на войне. Возвращайтесь оттуда, и тогда увидите, что мир тоже может быть неплох.
- А что мне остается, кроме воспоминаний? – бешенство бурлило внутри раскаленной лавой. – Я понимаю, что вы хотите мне сказать: мол, я мстил Братьям участием в этой войне, а не боролся за правое дело? Да, мстил. И любой, в этой войне за кого-то мстит. Ибо на любой войне все максимально просто – есть друг, есть враг, убивший твоих близких, или который убьет их, если ему представиться такая возможность. И именно поэтому каждый раз, когда я слышу разговор о справедливости Ульфрика Буревестника, я представляю перед собой лицо одного из Братьев Бури. Это лицо – последнее, что видела девушка, которая стала для меня всем.
Я замолчал. Сам не понимаю, что на меня нашло. Хотя, почему, не понимаю? Бессилие, которое я ощущал, когда убивали Анги, разъедает меня изнутри. И, наверное, будет разъедать всегда, пока от меня не останется только внешняя оболочка. Пустая, как та самая яичная скорлупа.
Брелина молчала, ее губы сложились в тонкую полоску, а под подбородком залегла глубокая, упрямая морщинка. В таверне поубивалось народу, бард перестал петь, и ничто не нарушало нашего безмолвия. Разве что звук того, как Довакин опрокидывает в себя очередную кружку.
- Этот разговор неконструктивен, - наконец, заговорила эльфийка, вставая. – Сама не знаю, зачем я с вами об этом заговорила, простите… Но мне пора.
- Это вы меня простите, - я тоже встал. – Просто воспоминания болезненные… Если возможно, я бы хотел загладить свою вину, купив вам еще кружку эля.
- Понимаю, - она кивнула. – Однако я ухожу не потому, что вы мне надоели, а потому что мне действительно пора. Поэтому оставляю этот столик полностью в вашем распоряжении.
Я кивнул рассеянно. Через секунду она сделала шаг, и утонула в белесом тумане. Я сжал амулет: «Vigitum!».
Ее силуэт тут же подсветился фиолетовым, я видел, как она подошла к двери и вышла наружу.
*