Стейна перевела взгляд на кинжал и увидела, что ее руки трясутся, а пальцы стали белыми от того, как крепко она сжимала рукоять. С трудом схватив ртом воздух, она моргнула, зажмурилась. Моторика взяла верх над безумием, и через секунду Стейна осознала, что удирает со всех ног прочь. Сквозь густой лес, сквозь морок, сквозь тугой туман и липкий воздух.
Ветви деревьев били ее по лицу, но Стейна не чувствовала боли. Она сосредоточилась на беге, чтобы игнорировать жажду крови, мести, возмездия, обладания. Стей слышала, как Кен догоняет ее, зовет, кричит. И теперь она молилась изо всех сил, чтобы он оставил ее в покое, потому что кинжал просил его крови.
Мольбы были тщетны. Кен почти настиг, а ноги подвели. Стейна запнулась и упала. Она перевернулась, попятилась назад, пока не уперлась спиной в ствол дерева, по которому чудом умудрилась подняться.
— Стей, родная, успокойся, — проговорил Кен, наконец догнав ее.
— Не подходи ко мне, — зарычала она, выбросив вперед руку, в которой сжимала кинжал.
Кеннет стоял перед ней в одних джинсах, тоже весь поцарапанный, тяжело дышал. Он сделал шаг вперед, не думая повиноваться.
— Не подходи, — уже закричала Наташа, разрезая лезвием воздух в полуметре от него.
— Или что? — тихо спросил Артур. — Убьешь меня?
Он сделал еще один шаг вперед, и клинок почти коснулся его.
— Да, — почти простонала Старшая.
Кен поймал ее запястье, подался вперед, и острый кончик стали царапнул кожу его шеи.
— Тогда сделай это, — он нажал на ее руку, чувствуя, как холодная сталь входит чуть глубже и теплая кровь потекла тоненькой струйкой. — Убей меня, Наташ. Давай. Если ты так этого хочешь…
— Пожалуйста, — заскулила Стейна.
Она пыталась вырвать руку, но не могла. Артур словно парализовал все ее мышцы, мысли, желания.
— Пожалуйста, любимая, — зашептал Кен так ласково. — Я в твоей власти. Я весь твой. Я люблю тебя, Наталья Стейна Латышева.
Громкие рыдания разрезали холодный воздух, и Наташа с ужасом поняла, что эти звуки вылетают из ее горла. Глаза неотрывно следили, как алая кровь стекает по его шее, по груди. И ее собственное горло кололо от жуткой боли. От его боли. Которая превращалась в ее боль. И совершенно внезапно Наташа поняла, что нет смысла им делить на двоих кровь, боль, любовь. Собравшись с духом и силами, она выдернула руку из его хватки, чтобы приложить кинжал к своему горлу, чтобы тоже почувствовать тепло крови, чтобы забрать себе все. Всю боль. Всю кровь. Всю любовь. Она не хотела делиться. Не могла. Ей было мало Кеннета. Мало Артура. Стейна хотела его всего себе, не оставив ни капли Анне. Не оставив ни капли даже самому Артуру Кеннету Савицкому.
Наташа блаженно закрыла, глаза, чувствуя, как сильнейшая доза яда проникает в ее тело, пока из ранки все сильнее и сильнее льется кровь. Блаженный яд. Он погружал ее транс, где умирали все чувства.
— Не смей, — зарычал Артур прямо ей в ухо.
А через секунду, Наташа поняла, что клинка в ее руке уже нет.
— Не смей, слышишь? — повторил он, прильнув губами к ее шее.
Артур стер языком кровь, покрыл поцелуями лицо Стейны, оставляя на ее коже алые отпечатки губ.
— Моя, — рявкнул Савицкий, дергая рукав ее платья вниз.
Треск разрываемой ткани вывел Наташу из сладостного безвольного оцепенения. Она снова зарыдала. Практически завыла, запрокинув голову к небу.
— Люблю, — зло выплюнул он, словно это было самым страшным ругательством.
Наташа вцепилась ему в волосы, продолжая скулить и давиться плачем. Она дрожала, вся тряслась от переполняющих ее противоречивых эмоций. Но с каждым поцелуем Кеннета, с каждым прикосновением, с каждым его «люблю» бешеная энергия Стейны преобразовывалась, становясь все больше похожей на банальную похоть.
Они упали на траву, и Наташа покорно развела ноги, чтобы он мог соединиться с ней.
— Не могу, Стей. Я не могу без тебя. Не отпущу. Ты моя, — бормотал Артур, яростно вколачиваясь в нее мощными выпадами.
И впервые во время секса Стей понимала, что полностью принадлежит мужчине. Она не владела, а отдавалась. И хотя жажда крови больше не терзала ее, но иная сила крутила тугие, болезненные узлы в животе. Страх.
— Нет! Артур, пожалуйста, не надо, — умоляла она, глотая слезы. — Я не могу. Не хочу.
Но руки крепче прижимали его к себе. Она вся подавалась вперед, встречая на полпути неистовые толчки. А губы, хоть и отрицали, но искали его рот, желая поцелуев со вкусом крови.
— Не хочу, — крикнула Наташа, выгибаясь.
— Стей, — прогудел Артур ей в губы, заставляя замолчать.