— Ари, — Наташа улыбнулась воину той убедительно обаятельной улыбкой, которая не оставила ему шансов противоречить.
— Десять минут, — и он вышел, прикрыв за собой дверь.
Наташа бросила сумку у двери, не разуваясь, прошла в гостиную.
— Как мило, что ты решила меня навестить, Старшая, — беззаботно пропел Артур, вставая с дивана.
Ответом ему была звонкая пощечина. Он дернулся, помотал головой, чтобы прогнать звездочки.
— Круто, — оценил Артур.
И тут же Наташа хлестнула его по другой щеке.
— Тааак, — протянул он, часто моргая, но не реагируя никак иначе на боль.
— Чертов щенок, — прошипела она, опять замахиваясь.
Артур сделал шаг вперед, и ее ладонь скользнула не по щеке, а по уху, отчего было еще больнее.
— Еще давай, — поощрил ее Савицкий.
— Ненавижу тебя!
— Я знаю.
— Как ты посмел!
— Посмел.
— Дерьмо. Тварь.
— Это не новость.
— Ублюдок.
Наташа била его снова и снова, пока ладони не начало жечь, пока его щеки не стали ярко красными, словно он гулял на тридцатиградусном морозе. Она снова подняла руку, но в этот раз Артур не позволил ей нанести очередной удар. Он схватил ее за запястья, завел их за спину, прижал Наташу к себе. Сделав несколько широких шагов, Савицкий прижал ее к стене. Наташа задрала голову, чтобы взглянуть в его бесстыжие глаза.
— Я был рожден в законном браке, Стей, — проговорил он, — так что ублюдка не заслужил.
Он отпустил ее руки, но их тела все еще были так близко, что почти соприкасались. Стейна схватила его за борта расстегнутой рубашки, сжимая ткань в кулаках.
— Ты… — начала она, но закончить так и не смогла, боясь, что слезы вырвутся наружу и выдадут ее слабость.
— Ну что? Что я? — спрашивал Артур, наклоняясь к ее лицу.
Он дал ей шанс уклониться, но Наташа проигнорировала эту возможность. И как только жёсткие губы накрыли ее рот, она уже не могла сопротивляться. И что самое ужасное — не хотела.
— Ненавижу тебя. Ненавижу, — стонала она, кусая его губы.
Он не отвечал, лишь сильнее целовал ее, задирая юбку, сдвигая в сторону белье. Наташа сама расстегнула его джинсы и закинула ногу ему на бедро, упрощая задачу. Артур глухо замычал ей в шею, вогнав в нее член одним мощным толчком.
Стоны Стейны перемешивались с рычанием. Она кусала его, царапала, дергала за волосы, снова и снова признаваясь в своей ненависти. А Артур лишь шипел от боли, но не останавливался ни на секунду. Пока проклятия не сменились мольбами. Пока на смену ярости не пришло бессилие.
Вскрикнув и обмякнув, Наташа повисла на нем, не в силах отстраниться. Артур все еще придерживал ее за ногу, сжимал задницу. Он притормозил на несколько секунд, а потом снова начал двигаться. Медленно, неторопливо, томно.
— Теперь слушай, — велел он. — Я не хотел его убивать.
Наташа застонала, но сил сказать, что это все чушь собачья, у нее не нашлось. Артур продолжал скользить в ней, постанывая между фразами.
— Это было бы слишком просто.
Он тяжело дышал, получая невероятное удовольствие, оттягивая оргазм.
— Твой Бен провалялся бы в коме с неделю, а потом яд сам начал бы выходить.
Наташа зажмурилась, запрещая себе верить, запрещая слушать, но слова врывались в ее мозг и в ее сердце.
— Убить его — слишком просто.
Артур толкнулся чуть сильнее, потом еще и еще.
— Просто — это не для меня.
Он кончил и почти сразу отошел от нее. Наташа с трудом удержалась на ногах без его поддержки.
— Я не верю тебе, — проговорила она.
— Имеешь право, — пожал плечами Артур, застегивая джинсы.
— Я буду свидетельствовать против тебя на суде.
— Даже не сомневался в этом, — Савицкий взял пульт от телевизора, устроился на диване и начал листать каналы. — Спасибо за визит, Старшая. Заглядывай еще.
Наташа поправила одежду, задрала нос и отправилась на выход.
***-
Тем, кто с дуру носит
В сердце образ мой:
Мертвецы любви не просят -
Просят лишь покой.
Наташа стояла у стены, тяжело дыша. Ее горло стянуло тугими жгутами, едва ли позволяя дышать. Но постепенно морок отступал, и она осознала, что стоит у открытой двери, абсолютно голая, и на нее одним глазом смотрит Тони. Тряхнув головой, она первым делом накинула халат, закрыла дверь и бросилась к своему юному любовнику.
— Ты как? Дай посмотрю, — еле выдавила она слова из горла, поражаясь, как жутко звучит ее голос.
— Нормально, Стей, — буркнул парень, отклоняясь от ее рук. — Мне не привыкать.
— У меня перекись в ящике.
Она отступила, позволяя Тони сохранить лицо. В переносном смысле. На деле, даже мельком взглянув, Наташа поняла, что глаз будет проходить больше месяца, и разбитая губа не заживет пару недель. Но все это было не так страшно, как казалось сначала. Да и Тони действительно не был неженкой. Он был воином, достойным.
Наташа потянула ему смоченный ватный диск, и парень, шипя, прошелся им по кровоточащим ссадинам. Он не задавал вопросов, и она была за это благодарна. Возбуждение, перемешанное с адреналином и болью, сводили ее с ума. Она стояла позади Тони, обнимая себя за плечи, моля бога, чтобы он догадался скорее уйти.
— Ты сама как? В порядке? — спросил он, закончив обрабатывать раны.
Наташа кивнула, даже изобразив подобие улыбки.
— Я позвоню тебе, ладно? — проговорил он, отдавая дань приличиям.
Они оба знали, что не позвонит.