— Питерский говнюк, — кашлянула Стейна в кулак, посмеиваясь.
— Ооо, Старшая, ты опять кашляешь говнюками? В своем репертуаре.
Он притормозил, привлекая Стей к себе ближе. Она не сопротивлялась.
— Кажется, мой репертуар сегодня расширился.
— Кажется, мой тоже, — Кеннет склонился, чтобы покрыть ее лицо поцелуями.
— Ты вел себя хорошо, — похвалила Стейна.
— Все твои благодарности я с удовольствием приму натурой.
Кеннет задрал ее юбку и прижал Старшую к дереву. У него снова начало срывать крышу от вожделения. Если после песни он еще был в ступоре, не мог поверить, то сейчас вполне осознал, что Стейна будет принадлежать ему. Всецело. Он имеет право желать ее, взять ее. Здесь и сейчас.
— Кини, — взмолилась она, упираясь ладонями ему в грудь, но при этом яростно целовала и подавалась навстречу горячим ладоням Ястреба. — Боже, нет. Подожди. Лагеря… Дозоры…
— Дозоров сегодня нет. Воины спят, — кратко отвечал Кеннет, успевая глотнуть воздуха между поцелуями. — Здесь, Стей. Сейчас.
Она тихо заскулила, уступая ему. Сил бороться не осталось. Собственно, и смысла в этом больше не было. Вцепившись друг в друга мертвой хваткой, они наконец дарили друг другу то, чего так истово желали.
— Мало, — пожаловалась Стей, когда он отпустил ее.
— Моя палатка на юге лагеря. Оранжевая с черным. Как обычно, — оповестил Кеннет, надеясь, что наглость все еще заводит Старшую.
Стейна облизнула губы и задумалась.
«Пошлет», — подумал Кеннет, хотя о предложении своем не жалел.
— На кой черт нам палатка, ведь есть сторожка.
Губы Кена растянулись в широкой улыбке. Он даже засмеялся, сверкая зубами.
— Метнешься за спальником? — спросила Стей, видя, как Ястребу нравится ее предложение. — Встретимся там.
— И я надеюсь, веру в сердце храня,
В один из длинных и стеклянно-звонких дней
Прийти туда, где Вы дождетесь меня, — пропел Кеннет, отчаянно фальшивя, но от души.
— Мой враг, что лучше самых преданных друзей! — закончила Стейна шепотом.
Кен поцеловал ее крепко-крепко и поспешил к палатке, чтобы взять спальный мешок и одеяла.
* Канцлер Ги — Романс Олафа Кальдмеера.
*Синкопальное утопление происходит при рефлекторной остановке сердца из-за спазма сосудов.
Эпилог
Однажды.
Где-то под Питером
.
Нори улыбалась, наливая себе и Ольге вина в бокалы.
— Тепло сегодня.
— Не особенно, — фыркнула Валькирия, кутаясь в плед. — Слава Богу, дождя нет.
Эланор поджала губы, чтобы сдержать усмешку. Каждый раз, когда они виделись в Питере, Ольга жаловалась на погоду. Или на помпезную архитектуру, которая давит ей на мозг и глаза. Или на магнитные бури, вечно бушевавшие во время ее визитов в северную столицу. Поводом для ворчания годился даже Юпитер в пятом доме. Нори давно привыкла, но все же хохотнула:
— Стареешь, Валькирия Хельга. Скоро на ревматизм мне будешь жаловаться.
Оля попыталась обидеться, но не смогла.
— Иди ты… — лишь махнула она рукой.
Отправить Нори к черту или в задницу Князева не успела, потому что из особняка Савицких на веранду выбежала Марго. Она визжала от смеха, удирая от Бена, который показался секундой позже. Девчонка рванула к столику, где сидели Хелл и Нори, и спряталась за мать.
— Ты! — взревел Бен, тыча пальцем в Марго. — Ты маленькая, коварная…
— Григорий Александрович, — осадила его Ольга, — вы же не собираетесь выражаться?
Марго снова залилась колокольчиком.
— Она меня пнула, Оль. Три раза. Я ей объяснял, что так нельзя. Мы же на мечах бьемся, а она…
Нори прыснула.
— Это не повод выражаться при ребенке, милый.
— Это не ребенок, а хитрая, наглая…
— Гриш!
— Савицкая, — закончил Птицын.
Девчонка сделала шаг в сторону, вздернула нос и по-деловому поправила:
— Маргарита Эриковна Савицкая. Если не возражаете, Старший, — и присела в издевательский книксен.
Бен дернулся было, чтобы поймать ее, но Марго шустро отпрыгнула в сторону, перемахнула через перила веранды и, взвизгнув, понеслась прочь. Старший бросился за ней.
— Дурная девка, — проворчала Хелл.
— Моя ведь, — Нори сияла от гордости.
Из дома вышли Эрик и Ари. Бывший Командир Ястребов не задержался на веранде — сразу отправился к мангалу, чтобы заняться обедом. А Савицкий подошел к дамам и рассеянно провел рукой по волосам жены.
— Марго пнула Бена, — сообщил он с виноватым видом, словно ждал разноса.