Гришка сел на кровати, взъерошил волосы и поморщился от неудовлетворенности. Он, конечно, знал, что Оля права. Не стала бы Стей по пустякам названивать среди ночи на мобильник и домой. И сидеть в кофейне среди ночи — точно не обычное для нее дело. Возбуждение медленно уступало место тревоге. Птицын взял телефон и отписал, что будет через пять минут. Морщась и брюзжа себе под нос ругательства, он натянул трусы, треники, толстовку.
— Нормально потрахался перед сном. Жена сама гонит к левой тетке.
Ольга засмеялась.
— Я не жена тебе, милый.
— Очень даже зря, — Птицын щелкнул подругу по носу.
— Ты так оригинально делаешь мне предложение? — уточнила Князева, совсем развеселившись.
Гриша пожал плечами.
— Сколько лет мы вместе, Оль?
— И опять эти намеки на возраст.
— Серьезно, детка! Почему бы не пожениться? — гнул свое Командир Волков.
— По кой черт, Гришань? Тебе обязательно нужен штамп в паспорте, Валькирия в кринолине и толпа бухих воинов?
Гриша задумался на секунду, и ответ пришел сам собой.
— Можно устроить свадьбу на Севере. Есть обряд. Он немного, кхм… откровенный и необычный. Даже жутковатый. Но тебе, думаю, понравится.
— Что за обряд? — уцепилась за идею Ольга.
— Я сам толком не знаю, но Эрик и Стей в свое время собирались соединиться именно так.
— Интересно. Хочу знать больше.
Гриша расплылся в улыбке, млея от ее энтузиазма. Он опустился на колени перед кроватью, где сидела Оля. Голая, румяная, растрепанная, прекрасная. И взял руки девушки в свои.
— То есть ты будешь моей? Навеки?
— Разве когда-то было иначе?
Гриша глухо застонал, накрывая ее губы своими.
— Всегда, — бормотал он, целуя ее. — Ты всегда моя. Но…
— Но, если ты хочешь, я не против поклясться в этом. На Сервере, а не перед теткой в ЗАГСе.
— Ловлю на слове.
— Иди уже, — Оля нехотя оттолкнула его.
— Приду — разбужу, — пообещал Гриша, шнуруя кроссовки.
— Кто бы сомневался, — усмехнулась Князева, поворачиваясь на бок и укрываясь уютным одеялом.
Птицын вышел из подъезда и с удовольствием глотнул прохладный ночной воздух московской весны. Отдавало выхлопными газами, но Гришка любил запах урбании. Он прошел быстрым шагом до кофейни и сразу увидел Наташу. Она сидела в одиночестве за столиком, водя пальцем по чашке с кофе.
— Привет, — поздоровался Гриша, садясь напротив.
Он специально не заострил внимание на приветствии, чтобы не обнимать Старшую, как обычно. Последний раз они расстались на не самой радужной ноте, и в данный момент Наташа ему не очень нравилась. Но она была его другом, его учителем, самым близким человеком после Ольги, и именно это не позволяло ему проигнорировать ее звонок.
— Привет, — улыбнулась ему Наталья. С трудом, но приличий ради.
Подошла официантка, Гриша заказал кофе.
— Прости, что вытащила из постели, — начала извиняться Стейна.
— Брось, я не спал.
— Тогда тем более, — она чуть улыбнулась. — Перед Олей неудобно.
— Все нормально, Наташ. Ольга понимает.
— Ну да.
Принесли кофе, и Гриша приложился к чашке. Он не собирался задавать наводящих вопросов, спрашивать, что случилось. В их странной жизни бывали разные времена. Иногда просто кто-то был нужен рядом, чтобы было с кем помолчать. У Гриши была Оля. А у Наташи… У нее все время кто-то был. Она не страдала от одиночества. Но некоторые вещи молодые любовники не в силах постичь и, уж тем более, принять.
— Ты счастлив? — огорошила Наташа без преамбул.
Птицын захлебнулся кофе. Он долго кашлял, фыркал, утирал слезы, а Стейна в это время издевательски хлопала в ладоши.
— Вопросики, Наташ, — выдавил он, наконец, успокоившись.
— Так счастлив? — она не была настроена на виляния и пыль в глаза.
— Пожалуй, — пожал плечами Гриша.
— Так и думала, — пробормотала Латышева. — Это потому что ты с Ольгой или вообще?
Гриша подумал немного, но ответ был на поверхности.
— Я до безобразия счастливый говнюк. У меня есть крыша над головой и работа, которая мне нравится. Есть любимое дело, где я тоже не на вторых ролях. И Ольга — да. Пожалуй, Ольга и есть мое счастье, а все остальное для удобства и потешить самолюбие.
— Она счастлива с тобой?
— Почему ты меня об этом спрашиваешь? — внезапно ощетинился Гришка.
— Потому что мне она не ответит. Или ответит, но наврет.
Спорить с этим было сложно. У Ольги сложились хорошие отношения с Наташей, но друзьями они так и не стали. Даже с Нори Князева была более открытой, чем со Старшей. Возможно, сказывалась разница в возрасте или первичная осторожность, от которой Хелл так и не избавилась за эти годы.
— Не знаю, Наташ, — у Гриши не было проблем с откровенностью, но вот эта тема всегда в нем болела. — Когда мы дома, она вроде и счастлива, а на Севере…
Он замолчал, и Наташе пришлось уточнять.
— Скучает по боям? По оружию?
— Не знаю. Но что-то в ней словно натягивается. Становится как струна. И смотрит на меня… слишком нежно. И я люблю ее в эти моменты сильнее. Это сладко и больно одновременно.
— Как конфеты, только с кровью.
Птицын поморщился.
— Ох уж этот твой медицинский юморок.
Наташа чуть усмехнулась.
— Значит, так бывает? С этим можно жить? Вы ведь живете, — снова спросила она.
Гриша только неопределенно мотнул головой.
— Даже вы, раненые дети, научились счастью.
— Даже? — Птицын заломил брови, собираясь обидеться. — Не такие уж мы и раненые, чтобы быть «даже».
— Не дуйся, Гришк, просто я знаю вашу историю.
— Просто ты не знаешь других историй.
— Я все знаю про свой клан, — вздернула нос Старшая.
— Тор разводится, — брякнул Птицын. — Знала?
— Нет, — Наташа вытаращилась на него, не веря.
— Запал на новую сотрудницу из аналитического отдела. Жена узнала, гонит метлой.
— Он ведь из темы ушел из-за семьи, говорил, детей не видит.
— Теперь еще реже видеть будет. А Ярл…
— А он-то что?
— Скучает по Северу. Мы тут с ним пили недавно, так он даже ревел.
— Господи, — Наташу передернуло.
— А ты думала, он из любви к искусству устраивает убыточные фолк-вечеринки с бесплатной выпивкой для Волков?
— Ну — да. Я ведь там пою. Бесплатно.
Птицын в голос заржал.
— Обожаю твою несокрушимую эгоцентричность, Наташк.
— Ярл жалеет? Кто бы мог подумать, — продолжала недоумевать она. — Он выглядит таким…
— Счастливым? — подсказал Гришка. — Он счастлив, но… Но уверен, что мог достичь большего, дослужиться до Командира. А не только пятеркой командовать.
— И до Старшего бы дорос. Я бы помогла, — подтвердила Наташа.
— Это его кровь в конфете.
Наташа едва сдержала вздох, а Гриша снова отхлебнул кофе, позволяя ей переварить.
— Эрик счастлив. Даже Эрик, — пробормотала Наташа.
— Ну вот Эрик не обиделся бы на твое «даже». Тут уместно.
— Привязался, — сморщила нос Стейна.
— Но спешу тебя порадовать или расстроить: Эрик тоже не шибко в дзене.
— О, да ладно, — не поверила она. — Эрлаз получил все, что желал: Нори, дочь от нее. Он ведь с головой ушел в декрет. Я грешным делом переживала, что Север забросит.
— Он забросил жену, Наташк, — Гришка шлепнул себе рукой по рту. — Черт.
— Договаривай, — потребовала Старшая, сдвинув брови.
— Между нами.
— Естественно.
— С меня Ольга скальп снимет.
— Я же сказала, Гриш!
— Я нечаянно узнал. Они по скайпу с Нори трепались.
— Да говори уже, Бен.
— В общем, Эрик слишком проникся декретом. У них с Нори нет секса. Вообще, уже погода, — мгновение Птицына мучили угрызения совести за выболтанный секрет, но быстро отпустило, и он хихикнул. — Как тебе такая кровь в конфете?
— Офигеть. Эрлаз? Без секса? С ума сошел что ли?