Однако мой отец был жестким человеком. Быстро влюблялся, но долго держал обиду. Гнев был для него вторым «я».
— Поездка была нормальной, пап, — сказала я, высвобождаясь из объятий.
— Кажется, что тебя не было здесь вечность. — Отец снял шляпу и куртку.
— Всего лишь год.
— Что у нас на ужин? — спросил папа Кору, целуя ее в щеку.
— Курица и печеный картофель, — ответила та.
— Звучит отлично.
Папа сел за кухонный стол, я пристроилась рядом.
— Как работа?
— Долго и трудно. Как обычно.
— Кора рассказала мне о сокращениях.
— По всей стране одно и то же, — усмехнулся он. — Держались до этого, переживем и сейчас.
— Отрадно слышать. — Я улыбнулась. — Смастерил что-нибудь занятное в последнее время?
— По правде говоря, да.
Папа рассказал про машину, которая помогала сушить обувь вращением на высоких скоростях.
— Но она не очень-то работает, — сказал он наконец, ухмыляясь.
— Ты должен показать мне.
— Нет, — грозно сказала Кора. — Эта штука однажды убьет кого-нибудь.
— Она немного нервничает, потому что я разбил окно на прошлой неделе. — Отец отмахнулся от нее.
— Папа! — сказала я, смеясь.
— Все немного вышло из-под контроля. Ерунда. — Он пожал плечами.
— Ерунда? — переспросила Кора. — Ты запустил рабочий ботинок со скоростью тридцать миль в час!
Я чуть не согнулась пополам от смеха, представляя своего папу отчаянно пытающимся остановить взбесившуюся обувницу.
— Она преувеличивает, — пробормотал он.
Мы проговорили так еще с полчаса, пока ужин не был готов. Папа пошел переодеться, пока я накрывала на стол. Рид должен был вернуться, но его нигде не было видно, а взять с собой мобильный телефон он не потрудился.
— Этот юноша, — сказала Кора, качая головой. — Однажды он там потеряется.
Как только папа вернулся, и мы уселись ужинать без Рида, открылась входная дверь.
— Простите, я опоздал, — прокричал мой сводный брат.
— Твоя мать приготовила все это. Ты можешь хотя бы приходить вовремя? — папа строго взглянул на Рида, как только тот вошел.
— Прошу прощения, Джек. — Рид ухмыльнулся ему. — Я не думал, что ты удостоишь нас своим присутствием.
— Не умничай.
Рид уселся за стол рядом со мной.
— Пахнет чудесно, мам.
— Спасибо. Налетайте!
С минуту мы в молчании жадно уплетали еду, наслаждаясь стряпней Коры. Было странно ужинать в семейном кругу. Когда Кора была больна, в течение тех немногих раз, что я могла приехать, мы никогда не садились есть вместе, главным образом потому, что у нее не было аппетита.
— Без проблем нашла дорогу обратно? — спросил меня Рид.
— Да, хотя тебя благодарить не за что. Куда ты ушел?
— Нужно было кое о чем позаботиться.
— Надеюсь, этим «кое-чем» не было «рисковать своей жизнью на скользком обрыве скалы», — заметила Кора.
— Восхождение не угрожает моей жизни. Это все равно что прогулка по холму для меня, — усмехнулся Рид.
— Люди все еще называют тебя «альпинистом»? — спросила я его.
— Некоторые, да.
— Он скромничает, — вставила Кора. — Все до сих пор так его называют.
— Я предпочел бы, чтобы его называли как-нибудь по-другому. Например, «работающий по найму», — проворчал папа.
Рид пропустил это мимо ушей.
— Я полагаю, от некоторых привычек трудно избавиться.
— Привычки? Разве ты не установил десять региональных рекордов? — спросила я.
— Двенадцать, вообще-то, — кивнул он.
— О, прости. Я забыла, что ты был важной шишкой.
— Чувствуешь себя неловко?
— Только если немного.
— Не переживай, студентка. Ты не так уж плоха.
После этого комментария мы быстро расправились с едой. Мой папа объявил, что устал, хотя он потратил достаточно времени, чтобы закончить целую курицу в одиночку. После уборки посуды я зависла на заднем крыльце, слушая дождь, стучащий по крыше.
Через минуту вышел Рид.
— Славно здесь, — сказал он.
— Да. Я скучала по этому крыльцу.
Рид уселся на стул напротив меня, потягивая пиво.
— Хорошо выглядишь, — отметил он.
— Оу, спасибо.
— Колледж тебе под стать.
Я пропустила это мимо ушей.
— Куда ты ушел тогда на самом деле?
— На самом деле я не был в каком-либо особенном месте.
— Серьезно, не расскажешь мне?
— Серьезно. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Например, о том, как ты все время пялишься на меня.