– Смотрите, это человек, – воскликнул Изорн. – Эйдон, он весь в крови!
Раненый сделал два шага в сторону костра и опустился на колени, наклонив лицо, которое потемнело от крови, однако он не сводил глаз с кольца сидевших у огня людей.
– Помогите мне, – снова простонал он. У него был такой слабый хриплый голос, что им с трудом удалось понять, что он говорит на вестерлинге.
– Что за безумие, леди? – простонал Тайгер. Старый шут схватил герцогиню за рукав, как мог бы сделать маленький ребенок. – Скажите мне, что за новое проклятие на нас свалилось?
– Мне кажется, я его знаю! – заговорил Деорнот, и через мгновение почувствовал, как исчезает парализующий страх; он бросился к дрожавшему человеку, сжал его локоть и помог подойти ближе к огню. Мужчина был одет в какое-то тряпье, кольчуга, разорванная во множестве мест, свисала с кожаного почерневшего ремня на шее.
– Это копейщик из нашей стражи, – сказал Деорнот Джошуа. – Он был с нами на встрече с Элиасом в шатре у стен Наглимунда.
Принц задумчиво кивнул. Его взгляд стал пристальным, а выражение лица непонятным.
– Остраэль… – пробормотал Джошуа. – Кажется, его так звали? – Принц несколько долгих мгновений смотрел на залитого кровью молодого воина, потом его глаза наполнились слезами, и он отвернулся.
– Иди сюда, бедняга, сюда… – сказал отец Стрэнгъярд, подходя к ним с мехом с водой.
Воды у них оставалось лишь немногим больше, чем вина, но никто не стал возражать. Вода наполнила открытый рот Остраэля и полилась по подбородку. Казалось, он не мог глотать.
– Его… схватили копатели, – сказал Деорнот. – Я уверен, что видел, как это произошло в Наглимунде. – Он почувствовал, как дрожит под его рукой плечо копейщика, услышал хриплое дыхание. – Эйдон, какие страдания, должно быть, он перенес.
Остраэль посмотрел на него, и его глаза сверкнули в тусклом свете. Его рот снова открылся.
– Помогите… – он говорил очень медленно, словно каждое следующее слово с трудом поднималось к его горлу, а потом выскальзывало изо рта. – Мне… больно, – прохрипел он. – Пусто.
– Господне Дерево, как мы можем ему помочь? – простонал Изорн. – Мы все получили ранения.
Рот Остраэля открылся, и он посмотрел вверх невидящими глазами.
– Мы можем перевязать его раны, – сказала мать Изорна Гутрун, к которой почти полностью вернулась ее обычная уверенность. – Можем дать ему плащ. А если он доживет до утра, сделаем для него еще что-нибудь.
Джошуа повернулся и снова посмотрел на молодого копейщика.
– Герцогиня, как всегда, права, – сказал принц. – Отец Стрэнгъярд, попробуйте отыскать для него плащ. Быть может, тот, кто не получил серьезных ранений, согласится…
– Нет! – прорычал Эйнскалдир. – Мне это не нравится.
На поляне воцарилось недоуменное молчание.
– Неужели ты пожалеешь… – начал Деорнот, а потом ахнул, когда Эйнскалдир подскочил к задыхавшемуся Остраэлю, схватил его за плечи и швырнул на землю. А затем уселся на грудь молодого копейщика. В руке бородатого риммера внезапно появился длинный нож, и его лезвие, точно сверкающая улыбка, приблизилось к окровавленной шее Остраэля.
– Эйнскалдир! – Лицо Джошуа побледнело. – Что за безумие?
Риммер оглянулся через плечо, и на его бородатом лице появилась странная улыбка.
– Он не человек! – заявил он. – И для меня не имеет значения, где ты его видел!
Деорнот протянул руку к Эйнскалдиру, но тут же ее отдернул, когда нож риммера сверкнул возле его пальцев.
– Глупцы! – воскликнул Эйнскалдир. – Смотрите! – Он указал рукоятью ножа в сторону костра.
Обнаженные ноги Остраэля лежали у самого края ямы, где догорал огонь. Плоть уже почернела и дымилась, но копейщик практически спокойно лежал под риммером, и лишь его грудь продолжала вздыматься и опускаться.
Все молчали. Над поляной начал собираться туман, который принес пронизывающий до самых костей холод. Все стало каким-то странным и неотвратимым, как в кошмаре. Быть может, сбежав из Наглимунда, они оказались в лишенной дорог земле безумцев.
– Быть может, его раны… – начал Изорн.
– Идиот! Он не чувствует огня, – прорычал Эйнскалдир. – И у него рассечено горло – от такого ранения умер бы любой человек. Вот! Посмотри! – И он повернул голову Остраэля так, что все смогли увидеть неровные трепещущие края раны, от одного уха до другого. Отец Стрэнгъярд, который наклонился поближе, чтобы ее разглядеть, издал невнятный звук и отвернулся.
– Скажите мне, что он не призрак… – продолжал риммер, но затем его едва не отбросило на землю, когда тело копейщика стало судорожно под ним биться. – Держите его! – закричал Эйнскалдир, пытаясь отодвинуть лицо подальше от головы Остраэля, которая моталась из стороны сторону, а зубы громко стучали – он пытался укусить риммера.