– Вы видите?! – Она поднесла лампу к стене. – Разве простые смертные могли бы сотворить такое?
– Я вижу, леди, – мрачно ответил Эолейр. – Но на другой стороне лестницы нет такой стены. – Он показал на резко уходивший вниз склон каньона.
Несмотря на расстояние, которое они преодолели спускаясь по лестнице, до земли было еще довольно далеко, и падение вполне могло оказаться смертельным. – Пожалуйста, перестаньте так внимательно разглядывать рисунки, вы можете упасть.
– Я буду осторожна, граф. – Мегвин сделала реверанс.
Эолейр нахмурился, возможно, из-за ее легкомыслия, но лишь молча кивнул.
Внизу огромная лестница раскрывалась, точно веер, охватывая дно каньона. Когда они вышли из-под нависавших стен пещеры, казалось, будто свет их ламп потускнел, ему стало не под силу разгонять глубокий и всепоглощающий мрак. Здания, которые сверху представлялись хитроумными игрушками, теперь высились над ними, превратившись в фантастическое собрание окутанных тенями куполов и спиральных башен, уходивших в темноту, точно невероятной красоты сталагмиты. Мосты из будто живого камня протянулись от стен пещеры к башням, обвивая их, словно ленты. Из-за того, что различные части города соединялись узкими каменными переходами, складывалось впечатление, что это единое, живое и дышащее существо, а не артефакт, построенный из безжизненного камня, однако не вызывало сомнений, что в нем никого нет.
– Ситхи давно ушли отсюда, леди, если вообще когда-то тут жили, – мрачно сказал Эолейр, но Мегвин показалось, что она услышала в его голосе нотку удовлетворения. – Пора возвращаться.
Мегвин с отвращением на него посмотрела. Неужели в нем совсем нет любопытства?
– В таком случае, что это? – спросила она, показывая на едва различимое сияние недалеко от центра окутанного тенями города. – Если не свет лампы, тогда я риммер.
Граф внимательно посмотрел и осторожно проговорил:
– Похоже… Но вполне может быть и чем-то другим. Например свет падает откуда-то сверху.
– Я много времени провела в тоннелях, – ответила Мегвин, – и уверена, что солнце наверху давно зашло. – Она прикоснулась к его руке. – Пойдемте посмотрим, Эолейр, пожалуйста! Ну не будьте вы таким стариканом! Неужели вы сможете отсюда уйти, не выяснив, что там такое?
Граф Над-Муллаха нахмурился, но она заметила и другие эмоции, пытавшиеся выбраться на поверхность. Она не сомневалась, что он тоже хотел знать, что светится вдалеке. Именно его открытость завоевала ее сердце. Как он мог служить послом ко всем дворам Светлого Арда и одновременно быть безоблачно предсказуемым, точно ребенок.
– Пожалуйста, – повторила она.
Эолейр проверил масло в лампах и лишь после этого ответил:
– Хорошо. Но только чтобы вы успокоились. Я не сомневаюсь, что вы нашли место, которое когда-то принадлежало ситхи или еще более древним людям, обладавшим утерянным в наше время мастерством. Они не смогут спасти нас от нашей судьбы.
– Как скажете, граф. Давайте поспешим!
И она потянула его за собой, в город.
Несмотря на уверенность Мегвин, каменные дорожки выглядели так, будто по ним уже давно никто не ходил, и на них лежал толстый слой пыли. Они шли довольно долго, Мегвин почувствовала, что ее воодушевление начинает отступать, и ей становилось невероятно грустно, когда свет ламп выхватывал из темноты высокие башни и открытые пространства. Она снова подумала про кости, словно они брели через изуродованную временем грудную клетку какого-то невозможного зверя. Шагая по извивавшимся улицам заброшенного города, Мегвин вдруг почувствовала, что он ее поглощает, и впервые невероятная глубина и бесконечные фарлонги камня между нею и солнцем показались ей гнетущими.
Они прошли бесчисленное множество пустых отверстий в резных каменных фасадах, гладкие края которых говорили о том, что когда-то их плотно заполняли двери. Мегвин представила, что из темноты на нее смотрят глаза – не злобные, а наполненные печалью, глаза, следящие за нарушителями их покоя, скорее с сожалением, чем с гневом.
Оказавшись среди гордых руин, дочь Ллута почувствовала невероятную тяжесть на сердце от того, чем не стал и никогда не станет ее народ. Несмотря на огромные, залитые солнцем поля, где они могли бы счастливо жить, эрнистирийские племена позволили загнать себя в горные пещеры. Эрнистирийцев бросили даже их боги. По крайней мере ситхи сохранили о себе память в великолепно обработанном камне. Ее народ строил из дерева, и даже кости воинов, оставшихся в долине Иннискрич, исчезнут с лица земли по мере того, как будут проходить годы. И скоро от эрнистирийцев совсем ничего не останется.