Фин уже был футах в пятидесяти. Ему казалось, он чувствует в воздухе запах страха. Он остановился перевести дыхание и посмотрел на бывшего друга со смесью ненависти и изумления.
— Нет. Тебя тогда стошнило, и мы нашли твою таблетку. Преднизон, Артэр. Лекарство от астмы. Мы сразу поняли, что это ты.
Артэр рассмеялся:
— Господи, как же я сам не догадался! Надо было сделать это специально.
Теперь Фин продвигался вперед очень осторожно. Ему нужно было как можно дольше занимать убийцу разговором.
— Ты убил Ангела Макритчи, чтобы я сюда приехал.
— Я знал, что ты быстро сообразишь, Фин. Ты всегда был умный, даже слишком.
— Почему Макритчи?
Артэр рассмеялся.
— А почему нет? Он был просто кусок дерьма, ты же знаешь. Кто стал бы без него скучать?
Фин вспомнил слезы в глазах человека, которого Ангел сделал калекой столько лет назад.
— И вообще… — Артэр вдруг перестал улыбаться, — он нарывался. Он был тут восемнадцать лет назад, помнишь? Он знал, что случилось на самом деле. И дня не прошло, чтобы он не напомнил мне об этом! Он грозил публичным унижением! — Гнев и ненависть превратили его лицо в ужасную гримасу. — Ты все вспомнил, Фин? Гигс рассказал тебе?
Фин кивнул.
— Отлично! Я рад, что ты знаешь. Вся эта потеря памяти… Я долго был уверен, что ты притворяешься. А потом понял, что это все на самом деле. Ты сбежал! Сбежал от памяти, сбежал с острова… А я остался присматривать за матерью, которую надо кормить с ложечки. Я женился на единственной женщине, которую любил — и та оказалась бывшей подружкой Фина Маклауда, с его сыном в животе, а не с моим! И я помнил все, что отец делал с нами. И понимал, что теперь это знают еще десять человек. И все из-за тебя! А ты просто сбежал! Господи!.. — Артэр запрокинул голову, сердито уставился в небо. — Ну, с меня хватит, Фин. Тебе придется посмотреть, как умрет твой сын. На этих самых скалах. Здесь я смотрел, как умирает мой отец. Из-за тебя!
— Ты знал, что мой сын погиб в аварии, да?
Убийца ухмыльнулся:
— Да, это было в газетах. Я так радовался, когда читал! Наконец-то нашего «тефлонового мальчика» поджарили. Тогда я и придумал, что мне надо делать. Я испорчу твою жизнь так же, как ты испортил мою.
Теперь Фин стоял в десяти футах. Он видел безумие в глазах Артэра и ужас во взгляде Фионлаха.
— Ближе не подходи, — резко сказал убийца.
И тогда Фин ответил:
— Если ты хотел посмотреть, как я теряю сына, тебе стоило приехать в Королевский госпиталь Эдинбурга месяц назад. Моему мальчику было всего восемь. Я был в палате интенсивной терапии, когда у него остановилось сердце. — Тут в глазах Артэра на миг зажегся отблеск сострадания. — Тогда ты мог полюбоваться на мое горе. Мог увидеть, как смерть сына разбила мое сердце. Но сегодня ты этого не увидишь.
Артэр нахмурился:
— В каком это смысле?
— Конечно, это будет ужасно — смотреть, как умирает Фионлах. Но это не будет смерть моего сына.
Артэр уже начинал закипать:
— О чем ты говоришь, Маклауд?
— А вот о чем. Фионлах — не мой сын, Артэр. Маршели сказала тебе это в приступе гнева. Из глупой детской мести за то, что ей досталась жизнь второго сорта. Жизнь с тобой. Чтобы ты не думал, что тебе все легко далось, — Фин сделал еще несколько осторожных шагов в их сторону. — Фионлах — твой сын, Артэр. Всегда им был и всегда будет.
Подросток стоял как громом пораженный. А полицейский продолжал:
— Все эти годы ты бил паренька, пытался отомстить ему за то, что сделал я. И знаешь что? Ты бил собственного сына. Так поступал еще твой отец.
Артэр затравленно огляделся. Фин понял, что он внезапно лишился почвы под ногами и не знает теперь, во что верить. С такой правдой он просто не сможет жить.
— Что за чушь? Ты врешь!
— Да? А ты подумай, Артэр. Вспомни. Сколько раз она брала свои слона обратно? Сколько раз говорила, что просто хотела тебя позлить?
Фин сделал еще два шага.
— Нет! — убийца медленно повернулся, посмотрел на парня, которого избивал, унижал и наказывал долгих семнадцать лет. Его лицо исказила гримаса боли.
— Она сказала правду, а потом поняла, что зря это сделала, — он уставился на Фина дикими глазами. — Правду нельзя скрыть, Фин. Ты же знаешь.
— Она соврала, Артэр. Но ты хотел, чтобы это было правдой. Тебе нужен был козел отпущения. Кто-то, кого можно винить во всем, пока меня нет. Кто-то, на кого можно выплеснуть ненависть.