— Боже милосердный. Фин Маклауд! — Он крепко пожал протянутую руку. Его лицо расплылось в улыбке, и Фин узнал в нем того мальчика, с которым дружил много лет назад.
— Дружище, как же здорово снова видеть тебя. Как здорово! — и он действительно думал именно так. Но вот пришли другие мысли и затуманили его улыбку. И когда она окончательно исчезла с его лица, он договорил:
— Давно не виделись.
Фин не мог поверить, когда Ганн сказал ему, что Дональд пошел по стопам отца, став пастором Свободной церкви Кробоста. Но вот доказательство стояло перед ним, хотя поверить от этого было не легче.
— Около семнадцати лет. Но даже если бы прошло семьдесят, я бы никогда не подумал, что ты наденешь пасторский воротник. Ну, разве что на костюмированную вечеринку с проститутками.
Дональд немного склонил голову:
— Бог указал мне на мои ошибки и наставил на верный путь.
Ошибки, упомянутые Дональдом, заставили его надолго сойти с прямой дорожки. Он и Фин уехали в Глазго одновременно. Только Фин поступил в университет, а Дональд окунулся в мир шоу-бизнеса. Он работал с некоторыми известными музыкальными группами восьмидесятых, но потом все пошло наперекосяк. Выпивка стала важнее работы, и агентство разорилось. Не обошлось и без наркотиков. Однажды они встретились на вечеринке, где Дональд предложил ему кокаин. И женщину. Конечно, он был пьян; его глаза, когда-то полные жизни, казалось, потухли. Фин слышал, что после ареста и уплаты штрафа за хранение наркотиков Дональд покинул Шотландию и отправился на юг, в Лондон.
— Что же, ты подхватил curám? — спросил Фин.
Дональд оттирал с рук мазут, старательно избегая взгляда Фина:
— Мне не нравится это выражение.
Это состояние было настолько распространено на острове, что для него даже нашли специальное слово. Curám в переводе с гэльского буквально означает «тревога». Но для верующих, «рожденных заново» оно означало что-то, что можно подцепить. Как вирус. В какой-то мере оно им и являлось — вирусом, поражающим разум.
— Мне всегда казалось, что все закономерно, — продолжал Фин. — Сначала — промывание мозгов в детстве, потом — яростное отторжение и беспутная жизнь. Выпивка, наркотики, женщины… — Он помолчал. — Звучит знакомо, не правда ли? А потом, как неизбежные последствия разговоров об адском пламени и проклятии, проснулись вина и страх. Тогда-то Бог и заговорил с тобой, и для всех желающих причаститься к этой беседе ты вдруг стал очень дорог и необходим. Ведь так и было, да, Дональд?
— Когда-то ты мне нравился, Фин.
— А ты мне нравился всегда, Дональд. С тех самых пор как остановил Рыжего Мердо, когда он меня бил.
Фину хотелось спросить, почему Дональд так растрачивает свою жизнь. Впрочем, он знал, что Мюррей-младший до этого разменивал ее на наркотики и выпивку. Может, для него это была своеобразная плата по счетам. В конце концов, мало у кого накопилось столько претензий к Богу, как у Фина. Он смягчился:
— Прости меня.
Дональд не был склонен к всепрощению:
— Ты тут по какому-то делу?
Фин печально улыбнулся:
— Убить столько времени на учебу, поступить в университет, чтобы потом бросить его и стать копом. — Он горько усмехнулся. — Отличный поворот сюжета, не так ли?
— Я слышал, — Дональд был настороже. — Но ты так и не сказал, зачем ты здесь.
— Я расследую убийство Ангела Макритчи, Дональд. Сюда направили именно меня, потому что он был убит точно так же, как человек, чье дело я расследую в Эдинбурге.
Улыбка пробежала по лицу Дональда — проблеск его былого «я».
— И ты хочешь знать, не моих ли это рук дело?
— А это был ты?
Дональд засмеялся:
— Нет.
— Просто когда-то давно ты сказал, что оборвешь Ангелу Макритчи его чертовы крылья.
Улыбка Дональда испарилась:
— Мы в доме Господнем, Фин.
— А почему это должно меня волновать?
Дональд посмотрел на него, потом наклонился и начал собирать инструменты обратно в ящик:
— Это из-за тетки-атеистки ты отвернулся от Бога?
Фин покачал головой:
— Нет. Она была бы рада видеть меня таким же счастливым атеистом, каким была сама. Но я попал к ней слишком поздно, когда был уже инфицирован: единожды уверовав, очень сложно переломить себя. Я просто перестал верить, что Бог добр, вот и все. И единственный, кто виноват в этом, — сам Бог.
Дональд повернулся и взглянул на Фина с недоумением. Тот вымученно улыбнулся:
— Та ночь на пустоши, когда Он забрал моих родителей. Конечно, в то время я был просто ребенком. Сейчас, по здравом размышлении, я понимаю, что все это чушь. Такие вещи просто случаются в жизни. И не единожды, — добавил он горько. — Но бывает, я не могу избавиться от чувства, что Бог все-таки существует. И тогда я могу только злиться.