Брунгильда подумала, что зря она его так расхвалила. Лучше трусливый Миме, чем Миме, которому море по колено.
– Не надо! – схватила она его за рукав. – Лучше я!
– Твой Гране опять летать выучился, что ли? Нет, серьёзно? Если Альбериха Фафнер не замечает, меня прошляпит тем более.
И, вырвавшись, Миме осторожно начал красться к дракону.
Он вскарабкался на недвижную шипастую морду. Фафнер клацнул зубами во сне, но не проснулся. Миме начал шарить между шипами – и, наконец, поднял массивный золотой шлем… не сдержав громкого торжествующего вопля.
Фафнер открыл глаза и шумно зевнул. Нибелунг, завопив теперь уже от страха, спрыгнул вниз – и вовремя. Волшебное действие шлема прекратилось, и дракон в несколько раз съёжился, очертания его фигуры окутал туман… Миме напялил шлем на себя и стал лихорадочно соображать, в кого бы превратиться.
– Кто здесь?! – заревел Фафнер. Даже в настоящем, великанском своём облике он казался Миме громадной горой. – Я тебя по шлему найду!! Я золото чую за милю, даже невидимое!!!
И тут гнома осенила блестящая идея. Пробормотав, в кого он хочет превратиться, он преспокойно вышел из травы и напустил на лицо скорбное выражение. Его тело словно кто-то надул воздухом, одежда стала какими-то ужасно тяжёлыми каменными доспехами. Миме специально пожелал, чтобы всё это было призрачно-голубоватого цвета.
Фафнер медленно осел на землю, забыв о шлеме:
– Б-брат? – выдавил он из себя.
Миме медленно кивнул – как он надеялся, это вышло величественно и печально. Он поднял руку, думая было за один раз покончить с проклятым Фафнером, но тут же подумал: а сила-то великанская неизвестно, прилагается ли к внешности…
К тому же даже прятавшейся за кустами Брунгильде стало Фафнера жалко. Это был уже не грозный змей, а жалобно кашляющий и чихающий седой старик, пытающийся трясущимися руками отгородиться от нежданно явившегося в ночи привидения.
Внезапно в глазах Фафнера показались слёзы. «Призрак» подпрыгнул от изумления, но великан этого не заметил.
– Прости меня! – вдруг застонал он. – Прости, прости! Думаешь, мне принесло счастье это кольцо? Я над ним… все эти годы… сто раз в день подыхал! Я убил всех наших подданных, и тридцать лет меня грызло одиночество!
Призрачный Фазольт что-то прошептал себе под нос и исчез. А к Брунгильде прискакал крохотный лягушонок с еле различимой золотинкой на голове.
– Зря ты его так, – нерешительно сказала Брунгильда. – По-моему, это было подло… ну, не слишком честно. Смотри, как он мучается.
Миме, которому и самому не по себе было от такой выходки, принялся оправдываться:
– Ну извини, я сам не подумал, что так выйдет! У меня было ровно две секунды на раздумья, прежде чем он бы меня съел!
– Ладно, – вздохнула Брунгильда. – Сматываемся. Может, он ещё и притворяется… я потом заеду, проверю.
– Миротворица ты моя, – улыбнулся Миме. – Жалко, дракона для Зигфрида не будет.
========== Глава 20. Лечебные растения ==========
В том, что касалось домика, Миме оказался прав: следов урагана в этих местах уже не было вовсе. Но на воздушные течения Фафнеровы чихи повлияли, и в итоге в комнатах было холодно, будто в декабре. Гном немедленно развёл огонь в кузнечной печи, Брунгильда – в кухонной. Однако на втором этаже, в спальнях, стоял ещё совершенный ледник.
– Я поработаю пока, – сказал Миме.
– А я отвезу Фафнеру целебных отваров, – сообщила его жена. – Теперь он во столько раз уменьшился, ему набранных запасов с лихвой хватит.
– Может, будешь осторожнее со своей неутомимой благотворительностью?
– Миме, мне жалко старика. Всё равно нам ещё кольцо искать надо.
– А почему пичуга не повела нас туда, где оно лежит, кстати говоря?
– Она была задёргана после истории с воронами. Разве ты не понимаешь?
Заварив зверобой, бузину и всё прочее, что нарвали Зигфрид, Гибихунги и Хаген, Брунгильда набрала получившиеся микстуры во фляги и навьючила всё это на Гране. Конь с немым укором посмотрел на неё. Хозяйке он подчинялся беспрекословно, фляги тащить ему было не тяжело, но он был далёк от того, чтобы считать себя вьючным ослом.
– Поехали к озеру, – шепнула ему бывшая валькирия. – Не переживай, никто тебя толком не разглядит.
Конь послушно зарысил в нужном направлении.
У озера, скрючившись, сидел Фафнер и вяло вертел в руке какое-то золотое блюдо. Иногда он шумно чихал, и с блюда взлетало облако пыли. Альберих по-прежнему спал на сосне. Как он не проснулся до сих пор, было удивительно. А может, проснулся и задремал снова. В любом случае, Брунгильда ощутила дежавю: как-то всё смахивало на тот день, когда она приехала мирить Альбериха с братом.
Но Фафнер, в отличие от нибелунга, не обратил на прибывшую никакого внимания.
Брунгильда откашлялась.
Великан без всякого интереса посмотрел на неё.
– Я привезла тебе лекарства, – сказала она, чувствуя себя глуповато. Ещё накануне она готовила Зигфрида к битве с Фафнером, и тут нате вам.
– Зачем? – безучастно спросил он.
– От насморка и кашля. У тебя они из-за тополиного пуха.
Она сгрузила с Гране фляги:
– Вот…
– Зачем? – повторил великан, не глядя на них. – За золото? Его разметало по всему лесу. У меня только это блюдо и осталось. Бери, если надо. Ты вообще кто?
Он швырнул блюдо на землю. Брунгильда чуть не засмеялась – ну конечно, просидевший всё время в пещере Фафнер пропустил решительно все события, связанные с Вотаном и его семейством.
Но меньше всего ей сейчас хотелось приплетать Вотана.
– Я Брунгильда, жена нибелунга Миме, – объяснила она. – А лекарства я принесла, потому что мне стало тебя жалко. Сейчас уже твои чихи никому не повредят, но мне действительно жаль тебя.
– Бред, – односложно ответил Фафнер, но ближайшую к нему флягу взял и глотнул. – К чему мне здоровье? Смысла в нём нет.
– Да что ты! – поразилась Брунгильда.
– Я убил брата, я убил всех своих подданных ради сокровищ, а сокровища и те мне неподвластны, – бесцветным голосом перечислил он. – Что мне теперь осталось?
– Ну… ведь найдутся те, кто тебе помогут, – неуверенно ответила она.
– Кто? – невесело хохотнул Фафнер. – Этот прилипала, что сидит на сосне?
– А ты о нём знаешь? – Брунгильда думала, что её ничто уже не удивит, но о том, что Фафнеру прекрасно известно об Альберихе, она и не подозревала.
– Конечно, – хмыкнул великан. – Я его мог бы тысячу раз съесть. Да что там – одной лапой расплющить. Но не стал. Собственно, одно из немногого, что поддерживало во мне волю к жизни – то, что сокровища кто-то хочет и может украсть. Но они укрались сами, без участия этого гномишки.
Он отложил флягу и сел, положив голову на руки. Брунгильда начала серьёзно опасаться за его рассудок.
– Мой муж тоже раньше жил ради одних сокровищ, – доверительно рассказала она. – Но переменился, и теперь ему намного легче.
– Ты намекаешь, что именно ты его наставила на путь истинный? Интересно, как это вы изначально поженились, в таком случае… Неважно, впрочем. Я никогда не искал любви. И не находил. Меня оставила равнодушным даже Фрейя, которая вроде как очаровательнейшая из женщин.
– Дело необязательно в супружеской любви! – воскликнула бывшая валькирия, невольно повторяя давно услышанные слова рейнских русалок.
– Никакой другой мне тоже не найти, – покачал головой Фафнер. – Тебе не представить, какой страшный холод в сердце у того, кто когда-то убил родного брата… Спасибо за отвары, добрая женщина. Возвращайся к своему мужу, он тебя небось заждался. Не трать на меня времени.
Он отхлебнул ещё немного из фляги. Уже достижение, отметила про себя Брунгильда. Сначала же он протестовал против лекарств.
– Я ещё заеду тебя проведать. И Альбериха тоже, – заверила она его. – До встречи.
Она вскочила в седло и пришпорила Гране. Конь, довольный, что освободился от груза, помчался бодрым галопом.
И вдруг на середине пути к хижине встал как вкопанный.