– Времени нет. О Гибих, услышь пугающие известия с северной границы! На наши земли напали кровожадные датчане и гауты. Все властители приняли решение объединиться, чтобы отбить вражий натиск!
Гримхильда и Гутруна одновременно всплеснули руками. Гонец поскакал дальше, нещадно пришпоривая лошадь, а Гибих тихо сказал:
– Да-а… Это давно назревало. Ну что ж, пора собирать по деревням ополченцев…
– Только ты не поедешь! – вскочила его супруга. – Не поедешь, и точка! Птички умные, они тебя и в эту-то ночь не разбудили. А в походы ходить ты уже стар!
– Но, дорогая…
– Хватит! У нас тут сидят трое боеспособных юношей, а ты рвёшься ехать!
Гибих понуро сел. Зато Зигфрид и Гунтер уже сияли от радости, наперебой, как обычно, строя планы будущих подвигов. Хаген ничего не сказал, но начал тихонько точить копьё.
– Тётя Брунгильда… – к Брунгильде подошла побледневшая Гутруна. – Ведь они вернутся? Их не убьют?
– Ещё чего придумала! – рассмеялся её брат. – Нас с Зигфридом Вотанова орава не одолела, датчан каких-то с гаутами мы растопчем!
– Было бы оружие, и я бы с вами поехала, – задумчиво сказала Брунгильда, чем вызвала общий хохот.
– Ни в коем случае! – твёрдо сказал Миме. – На войне я бы с ног сбился за тобой присматривать.
– Битва – дело мужское, – авторитетно заявил вертевший в воздухе Нотунг Зигфрид.
========== Глава 23. Проводы на север ==========
Зигфрид, Гунтер и Хаген уходили на войну через две недели, во главе народного ополчения и солдат с земель Гибиха. У развалин бывшей Фафнеровой пещеры им устроили прощальный пикник.
Пришли решительно все – включая ссохшегося Альбериха, опиравшегося на руку сына. Хаген всем своим видом показывал, что за отцом присматривает исключительно из чувства долга и чести, но вслух ничего на этот счёт не говорил.
– Рейнские русалки в Хагена, представь себе, влюбились как одна, – шепнула Зигфриду сердобольная Гутруна, единственная из обитателей замка навещавшая единоутробного брата. – Всё смотрят на него из воды и вздыхают: ах, мол, какой загадочный и молчаливый! Его душа, мол, в глубине чуткая и ранимая!
Зигфрид так и прыснул:
– Иногда я совсем не понимаю женских вкусов. Что они видят в Хагене?
– Ну пусть лучше по нему вздыхают, чем по тебе, – кокетливо улыбнулась Гутруна.
Приняв во внимание то, что война может затянуться на несколько лет, Зигфрид уже через три дня после визита гонца посватался к дочке Гибиха. В общем, это всем было настолько очевидно, что Гибих даже удивился, что молодые влюблённые до сих пор не помолвлены. Досадное упущение было немедленно исправлено, и Зигфрид обручился с Гутруной.
Брунгильда была довольна. Ей не сильно хотелось, чтобы Зигфрид привёл в дом чужачку. Ослепительной красотой Гутруна не отличалась, но нежное сердце и тихий послушный нрав с лихвой это восполняли. И к тому же Гутруна беззаветно любила Зигфрида. Что ещё надо для жены героя?
– Воркующие голубки, – весело отметил Гунтер, тоже наблюдавший за отошедшей в сторонку парой.
– Завидуешь? – поинтересовался Миме.
– С чего бы?
– У тебя-то невесты нет, – напомнила ему Брунгильда.
Гунтер немного смутился и уставился на кубок, который держал в руке. Конечно, это было довольно странно, что младшая сестра обручилась, в то время как оба старших брата ещё даже и не присматриваются ни к кому.
– Тут просто никого, кроме обманщиц-русалок, из девиц не живёт, – сказал он наконец. – Если б Миме не умел так ловко управляться с молотом, я б, может, на тебе, тётушка Брунгильда, женился.
Миме предостерегающе поднял палец. Брунгильда рассмеялась.
– А вообще я уверен, что найду невесту в походе, – и Гунтер одним глотком выпил кубок.
К Хагену, ясное дело, никто с такими поддразниваниями не подходил. Полугном всецело посвятил себя еде, поглощая мясные рулетики и жареного гуся так размеренно, что в дрожь бросало. Только время от времени он о чём-то шептался с сидевшим рядом Альберихом.
На проводы приглашали (точнее, Брунгильда приглашала) даже Фафнера, но тот отказался. Настаивать бывшая валькирия не стала – съел бы великан в два раза больше всех остальных, вместе взятых, а близким другом или хоть родичем он не приходился никому.
Но, тем не менее, Брунгильда, тихонько отойдя от других, сходила его проведать. Старый великан построил себе хижинку у озера и кормился рыбной ловлей, но, несмотря на умилительно мирный и близкий к природе образ жизни, душа его покоя найти не могла.
– Всё навещаешь меня, Брунгильда? – тоскливо спросил он, увидев её на сей раз. – На что я всем вам сдался…
– Как ты? – Брунгильда с удовлетворением заметила, что уже три фляги из-под её отваров опустели и лежат у хижины.
– Перебиваюсь. Сплю очень плохо, особенно с тех пор, как брата увидел. Но выздоровел, спасибо твоим настойкам.
– И без золота тяжело? – прозорливо добавила женщина. – Ничего, потом радоваться будешь, что его лишился.
Фафнер недоверчиво поднял брови, но возражать не стал – Брунгильда то и дело в ответ на любые возражения приводила ему в пример Миме.
Из бывших охотников за кольцом Альберих тоже переживал тяжёлое время. Неудивительно – почти сорок лет он, кроме кольца, ни о чём не думал, и вдруг он лишился даже возможности его вернуть. Брунгильда ещё не оставила надежды помирить старшего нибелунга с Миме и за минувшие две недели сделала несколько попыток мирных переговоров с Альберихом. Увы, пока безрезультатно.
Солнце начало клониться к закату, когда вдруг послышалось ржание, и сверху спикировали восемь коней. Несущие на себе валькирий.
– Привет! – робко окликнула сестру Вальтраута. – Хотели посмотреть, как ты. Поправилась?
– Более чем! – с улыбкой отозвалась Брунгильда, кинувшись навстречу. Всё-таки кровь не водица, и, несмотря на недавнюю ссору, она была счастлива видеть сестёр. – Я и ранена-то в общем не была – так, в обморок упала.
– Отец просил передать тебе извинения, – сообщила Ортлинда. – Он сам зайдёт к вам обязательно, когда смирится с тем, что кольца в верхнем мире больше нет. Это нам кажется чепухой, а ему-то…
Дёрнув подбородком в сторону Альбериха, Брунгильда кивнула:
– Я знаю, каково это, девочки.
– Прости, что я наговорила тогда про тебя и твоего мужа, – сказала Вальтраута. – Понимаешь, после того, как ты нас покинула, отец избрал своей главной вестницей меня…
– Это я и подумала, – заверила её бывшая валькирия. – Ладно, пойдёмте, познакомлю вас с мальчиками и Гутруной. Вы же им даже толком не представились.
– А разве не дурной знак – видеть валькирию перед походом? – встрепенулась слышавшая всё это Гутруна.
– Как я уже говорил деду Вотану, одна из валькирий мелькает у нас перед глазами ежедневно, – с видом терпеливого страдальца сказал Зигфрид. – Так что плюс-минус ещё несколько – уже без разницы.
Когда все всем были наконец представлены, Брунгильда улучила момент, чтобы расспросить сестёр о делах в Валгалле.
В Валгалле, как выяснилось, всё было как обычно. Вотан с горя начал ещё чаще бегать по любовницам, Фрикка сетовала на тяготы супружеской жизни, Доннер и Фро делали вид, что занимаются какими-то делами, Фрейя ухаживала за яблонями. Войско героев за неимением пока что лучшего занятия пировало, и некоторые из них со скуки приударяли за Фрейей и валькириями. Эрда уже несколько лет не навещала дочерей – видно, огорчилась, что предсказанной катастрофы из-за кольца не произошло, и отсыпалась у себя в подземном царстве.
По словам девушек, последняя затея Вотана – поход в обличье странника по людским землям – закончилась появлением у валькирий трёх единокровных братьев, по одному на каждое человечье сословие.
– Да уж, у меня теперь полно родни среди людей, – заключила Брунгильда. – Пожалуй, пора начать считать себя человеком.
– Ещё чего! – хором возмутились валькирии и Миме.
Проводы подходили к концу. Наутро, заночевав на открытом воздухе, Зигфрид, Гунтер и Хаген после многочисленных прощальных слёз и объятий пустились в путь к северным границам. Зарёванная Гутруна провожала их едва ли не две мили, но её миниатюрная кобылка Гульда недолго могла поспеть за боевыми конями юношей.