Или попытаться уйти, забрав с собой Зигфрида? Но куда идти? В Валгалле её назад не примут. За себя она, с помощью Гране, разумеется, постоять сумеет, но как прокормить и себя, и мальчика? Всё придёт к тому, что она будет вынуждена опять же выйти замуж. И неизвестно ещё, за кого. Может быть, муж вроде Миме лучше, чем какой-нибудь из грозных силачей-воинов, который будет признавать только свою власть в доме и таскать Брунгильду за волосы. К тому же что он будет делать с Зигфридом? Брунгильде придётся убеждать всех, что Зигфрид ей – не внебрачный сын, а племянник.
Судя по всему, пока что лучшей возможности, чем остаться с Миме, не предвиделось.
– Я обещаю, что не буду изводить тебя, если ты сам будешь со мной хорошо обращаться, – скрепя сердце сказала Брунгильда.
– Ну хоть что-то, – отозвался Миме.
Раздался звук рога.
– Вон он, негод… – покосившись на невесту, гном осёкся. – Вон он, Зигфрид! Как всегда – проголодался, так сразу домой!
Он открыл дверь, и в комнату просто влетел светловолосый мальчик с настоящим, пусть и небольшим, охотничьим рогом в одной руке и маленькой дубинкой в другой. Для четырёхлетнего он был крепко сложен, да и рослым стать обещал.
– Миме! Ты сковал мне новый меч? – нетерпеливо закричал Зигфрид.
Нибелунг с видом оскорблённого достоинства сказал:
– У меня не было времени. Лучше познакомься, Зигфрид, с этой женщиной, отныне она тебе будет вместо матери.
Мальчик с интересом посмотрел на Брунгильду, та улыбнулась ему:
– Здравствуй, Зигфрид, дорогой мой. Я очень рада, что буду тебя опекать: я была сестрой твоих родителей.
– Моих родителей? – навострился он. – Ага, я так и думал! Значит, Миме мне и вправду не отец!
Тут уж настала очередь Миме бросить уничижительный взгляд на Брунгильду.
– Да, Миме тебе не отец, – ответила она. – Но всё же он, ну теперь и я тоже, мы вдвоём будем тебя растить. И ты должен относиться к нам как к родителям.
– К тебе – буду как к родителям! – после некоторых колебаний заверил её мальчик. – А ты мне про настоящих моих маму с папой расскажешь?
– Расскажу… потом.
По мнению Брунгильды, история Зигмунда и Зиглинды для детских ушей не очень годилась. Надо будет сообразить, как бы её немножко упростить…
– И ещё скажи Миме, чтобы он выковал мне меч! – добавил Зигфрид. – Миме как-то говорил, что иногда мужчины слушаются женщин.
– Иногда, – раздражённо сказал Миме. Брунгильда увидела, что он близок к тому, чтобы разозлиться, и поспешила с вопросом:
– Но разве он не куёт тебе мечи каждый день?
– Они ломаются! – Зигфрид замахнулся на Миме рогом, тот шагнул назад.
– Однако когда-нибудь получится тот, который не будет ломаться, – примирительно сказала Брунгильда.
Она произнесла это так уверенно, что удалось заставить Зигфрида забыть о мече – по крайней мере, прекратить постоянно спрашивать о нём – на относительно долгое время.
========== Глава 3. Радости повседневности ==========
Зигфрид, с выражением крайнего отвращения похлебав немного похлёбку, сваренную заранее Миме, умчался опять в лес. А Миме тем временем повернулся к Брунгильде:
– Надеюсь, теперь ты будешь ему готовить?
– Прости, что? – раздельно переспросила девушка.
– Готовить, – как само собой разумеющееся ответил гном. – Ты сможешь сварить суп, поджарить рыбу, что-нибудь в таком роде?
Брунгильда была совершенно ошарашена. Сколько ж надо было иметь наглости, чтобы ей, ей, ещё недавно летавшей на коне под облаками вместе с другими валькириями, такое сказать!
– Я не так воспитана, – наконец гордо сказала она.
– Ничего, поварёшку в руках держать даже удобнее, чем поводья твоего скакуна, – не без ехидства успокоил её гном.
– То-то у тебя, как я вижу, толком не получается ни то, ни другое, – не замедлила с ответом и Брунгильда.
– И хорошо, что ты это видишь, потому что стряпать ещё и для тебя я не собираюсь. Зигфрид ладно, но чтобы мужчина готовил еду взрослой девице?
После этого Брунгильда поняла, что он, к сожалению, прав. Назвать его слугой никак нельзя – дом-то его. А себя гостьей тоже считать странно: вроде бы она тут жена Миме… А раз жена – так хозяйка, не отвертишься. На ягодах и корешках из лесу протянуть несколько недель можно, но ведь не до бесконечности же! На пирах в Валгалле валькирий как дочерей правителя кормили, помнится, жареными рябчиками с клюквой, осетриной в вине, олениной с пёстрой каймой из грибов… Появлялись яства с помощью волшебства, конечно же…
Это было не прописано ни в каких предсказаниях: Брунгильда после беседы о готовке страшно проголодалась. Признаться в этом деловито суетившемуся в кузнице нибелунгу означало бы получить вместо сочувствия новую колкость. Но её попытка сварить что-то самой, разумеется, тоже не была бы оставлена Миме без внимания.
Девушка украдкой зачерпнула валявшейся на столе ложкой варево гнома, попробовала и скривилась. Если бы прямо с огня, то, может, ещё было бы терпимо, но остывшим этот суп было просто невозможно есть. Зигфрид, наверное, привычен… Чего же Миме сюда плеснул? Вода, судя по запаху, взята прямо из лужи во дворе. Листва – оттуда же. Происхождение недоваренных кусочков мяса, плававших в похлёбке, и белёсой плёнки жира Брунгильда предпочла бы вообще не выяснять. На мгновение ей пришло в голову, что это может быть останками Альбериха, и она решительно отодвинула от себя тарелку.
Да, при всём желании ей не увильнуть от готовки.
Звенела наковальня: Миме был поглощён работой и явно не собирался помогать невесте. Брунгильда растерянно оглядела миски, коробки и кастрюльки. Что со всем этим делать?
…Поздно вечером Миме вышел с очередным сверкающим мечом из кузницы и с интересом осмотрелся. Комната выглядела, говоря прямо, странновато.
Над очагом висел закопчённый котелок. Когда-то в нём была, возможно, вода, но теперь она вся выкипела. На дне остались горка обугленных трав и кореньев и несколько овощей, которые, правда, не были очищены, но пахли даже вкусно. Другой котелок, ещё черней от копоти, стоял на столе. В нём лежали кучей подгоревшие зёрна – то, что Брунгильда, видимо, безуспешно пыталась превратить в кашу. А может, и в пирог, кто её знает. Но самое ужасное поджидало впереди: когда Миме разгрёб эти зёрна, надеясь, что там найдётся хоть часть неиспорченных, на него из котелка вылупились круглые бесцветные глаза.
Оказалось, что это была недавно пойманная Зигфридом щука. Она была посыпана сахаром, но больше с ней вроде ничего не произошло.
Нибелунг, обречённо закатив глаза, стряхнул сахар и поджарил рыбину. Лишь расправившись с ней, он вышел искать Брунгильду, от души мечтая, что она убралась куда-нибудь подальше. Желательно навсегда. Дракон её сожри!
Но нет, Брунгильда всего-навсего стояла рядом со своим Гране, гладила его задумчивую морду и шёпотом жаловалась на горести.
– Милая моя жёнушка, пожалуйте в дом, – ядовито пригласил Миме. – От твоей стряпни, между прочим, съедобного осталось чуть-чуть. Пара поджарившихся луковиц, если быть точным. Можешь их съесть. Благодарю за такую заботу, но, пожалуй, это сейчас излишне.
– Что излишне? – повернулась к нему надувшаяся валькирия.
– Я, разумеется, сплю и вижу, что избавлюсь от Зигфрида, но до этого он всё-таки должен убить Фафнера и добыть мне клад, – растолковал гном. – А если ты будешь его кормить, он испустит дух дня через два-три.
Брунгильде ужасно хотелось ответить ему, что она здесь вообще-то ни при чём, но она никак не могла придумать, почему ни при чём. В конце концов, это её вина, что она лишилась могущества и не может забрать Зигфрида на воспитание в Валгаллу, где не приходиться заботиться об этой кошмарной готовке… но, с другой стороны, если бы не она, Зигфрид бы, вполне вероятно, вообще не родился.
«До чего же я дошла, я, благородная дочь Вотана! – в ужасе подумала она. – Врагу такой судьбы не пожелаешь. Живу, как последняя крестьянка, то ли женой, то ли служанкой мерзкого нибелунга… Не верится, что ещё не прошло и дня, как я проснулась – а лучше бы и вовсе спала!»