После церемонии шейх и прелат сошлись в Зале с колоннами. Закрывая щеколды парадной двери, чтобы дать им возможность остаться с глазу на глаз, Гериос успел услышать, как патриарх изрек:
— У меня есть одна просьба, и я знаю, что не уйду разочарованным из столь благородного дома.
Муж Ламии удовлетворенно потирал руки. «С нами Бог! — говорил он себе. — Если саийидна прибыл с какой-то просьбой, он не сможет отказать в том, о чем попросят его!» И он стал искать глазами Таниоса, чтобы шепнуть ему на ухо отрадную весть.
А в большой зале шейх вздрогнул и обеими руками пригладил усы, ибо ему пришла в точности та же мысль, что обрадовала его управителя. Патриарх между тем продолжал:
— Я возвращаюсь из Бейтеддина, где провел целый день подле нашего эмира. Я застал его озабоченным. Шпионы Англии и Великой Порты действуют по всему Горному краю, и многие люди поддаются их тлетворному влиянию. Эмир сказал мне: «Именно в таких обстоятельствах познается различие между изменником и честным человеком». И коль скоро зашла речь о честном человеке, само собой разумеется, что первым было названо ваше имя, шейх Франсис.
— Да продлит Господь ваши дни, саийидна.
— Но, не скрою от вас, кое-что настораживает эмира. У него остается подозрение, что в этом селении некоторые все еще преклоняют свой слух к нашептываниям англичан. Я уверял его, что все это отошло в прошлое, а ныне между нами воцарился дух братского согласия, каковой пребудет вовеки.
Шейх кивнул, но в его взгляде поневоле отразилось беспокойство. Чего потребует этот ушлый гость после такой двусмысленной преамбулы, где лесть смешана с потаенной угрозой?
— Некогда, — заключил прелат, — это селение проявляло в трудные минуты похвальную доблесть, отвага здешних жителей вошла в поговорку, памятную поныне. В наши дни, когда готовятся серьезные события, эмир снова нуждается в воинах. В других селениях Предгорья солдат вербовали силой. Здесь же имеются традиции. Я заверил нашего эмира, что Кфарийабда даст ему больше добровольцев, чем он мог бы набрать рекрутов в любом другом селении. Не ошибся ли я?
Шейх был отнюдь не в восторге от подобной перспективы, но сейчас проявить строптивость было бы неосмотрительно.
— Вы можете сказать нашему эмиру, что я, как в старые времена, соберу своих людей, и они станут храбрейшими из его воинов.
— Я не ждал от нашего шейха иного ответа. Итак, на сколько человек может рассчитывать эмир?
— На всех здоровых и сильных мужчин, и я сам встану у них во главе.
Патриарх поднялся с места, цепким взглядом изучая выражение лица хозяина дома. Тот, казалось, овладел собой и посчитал делом чести вскочить с кресла, ни на что не опираясь, как молодой. Но от этого до возможности лично вести войско в бой ох как далеко!..
— Господь хранит вас, вы по-прежнему полны сил, — молвил прелат. И прочертил перстом крест у него на челе.
— Прежде чем саийидна покинет нас, я хочу испросить одной милости. Это не слишком важный вопрос, он даже ничтожен в сравнении со всем тем, что творится в стране. Но он заботит меня, и я бы желал, чтобы он был улажен прежде, чем мы выступим в поход…
Выйдя из залы, где они совещались, патриарх уведомил охрану о своем желании «проехать мимо дома хведжи Рукоза», чем заслужил со стороны Гериоса столь жаркое целование руки, что кое-кто из присутствующих был не на шутку заинтригован.
«Проехать мимо» — то было не более чем иносказание. Прелат прямиком заявился к бывшему управителю, уселся в зале с деревянными резными панелями, пожелал, чтобы ему представили Асму, долго беседовал с нею, потом наедине — с ее родителем, которому охотно позволил поводить себя по своим обширным владениям. Он прогостил там более часа, то есть дольше, чем только что пробыл в замке. И затем отправился восвояси с веселым лицом.
Время словно бы остановилось, так казалось и Таниосу, и Ламии с Гериосом, который не смог воздержаться от того, чтобы облегчить свою тревогу, пропустив несколько глотков сухого арака.
Воротясь к шейху, патриарх успокоительным жестом дал ему понять, что дело вполне улажено, но сначала попросил, чтобы его оставили наедине с Раадом. Когда он появился снова, юного шейха с ним не было, он скрылся, воспользовавшись потайной дверью. «Назавтра он уже и не вспомнит об этом», — заверил прелат.
Потом, не присаживаясь, только опершись плечом на одну из колонн большой залы, он вполголоса сообщил хозяину дома о результатах своего вмешательства и о хитроумном выходе, который он сумел найти.
Ламиа приготовила кофе на углях и выпила его большими обжигающими глотками. Голоса и шумы доносились к ней через приоткрытую дверь, но она ждала только шагов Гериоса, надеясь по его лицу прочесть все, что произошло. Время от времени она сжимала в руках крест и проборматывала короткую молитву к Пресвятой Деве.