— Это всё, конечно, очень даже располагает, но я дружище пару-тройку лет следаком проработал, пока после одной неприятности на вольные хлеба не перешёл, а там я и не такого насмотрелся. Да и в морге частым гостем бывал.
— А вон оно чё, Михалыч, — ухмыльнулся орк, — ну что пошли трупы потрошить?
— Не, пас, панцирь мне не надеть, шлем думаю тоже, а топор вряд ли подниму, а с этих задохликов наверняка хлам один! Ты лучше золотом отсыпь по себестоимости и копий или топоров их с десяток подкинь!
— Хорошо, подожди! — Быдыщ умчался обшаривать трупы, в чём у него чувствовалась сноровка.
Вернувшись, попросил:
— Открой обмен, добрый дедушка Мороз тебе подарочки принёс!
— Ок.
Мне упало десять паршивеньких топоров рагертов и пять тысяч золотом!
— Что так много?
— Твоя законная половина. Доспех элитка, топор тоже. Его себе возьму. Чудо как хорош, из чёрной бронзы, такие только в предгорьях и делаются этими уродцами. С железом они не больно знакомы!
Топор, тщательно очищенный от грязи и крови, занял место на поясе орка.
— Цена честная, ты не сомневайся, может, больше выйдет, не знаю, элитки каждая по пять — семь тысяч стоят, да и шлем колоритный наверняка кого-нибудь покупателя заинтересует, но у меня все равно больше нет с собою, надо в гостиницу идти.
— Не в моих правилах в друзьях сомневаться и деньги делить, мне этих за глаза хватит.
— Ну что погнали тогда?! Теперь быстро дойдём, и недалеко, и эти паршивцы всю живность распугали.
Мы без особых проблем за полчаса неспешного бега добрались до села с названием "Ноккельм".
— Ну что по домам? Завтра продолжим? — опередил меня Быдыщ.
— Ага!
Мы обнялись на прощание и расстались. Нажал "логаут" и вывалился из капсулы.
Эх-ма кутерьма! Все тело затекло! Эти дни в погоне за уровнями и опьянённый новыми возможностями, я покидал игру, только чтоб поесть и поспать и снова погружался в Алинор.
Приняв душ, почувствовал себя намного бодрее, спустился на первый этаж и разогрел вчерашнего рататуя. Поев сам, сварил куриных горлышек и перловой каши псу, отправился его покормить.
Локи, трёхгодовалый кобель московской сторожевой овчарки встретил меня щенячьим визгом и попыткой залезть ко на руки, но увы, я и двумя то эту шестидесяти килограммовую тушу с трудом поднимал, а одной уж и подавно.
Потрепав его по холке и почесав за ухом, мы отправились гулять. Уйдя из следствия, я перебрался в родительский дом, в деревню, перестроив его. Меня всегда тянуло в глушь и тишь села. Продав недвижимость в городе и добавив кое-какие сбережения, вложился в одно перспективное дельце, приносящее стабильный доход и позволяющее почти ни в чём не отказывать.
Делами фирмы занимался младший брат, живущий иногда вместе с семьёй у меня, благо до города было недалеко, а дела он мог решать и дистанционно, изредка привлекая меня для разрешения спорных вопросов и советов.
Руку я потерял во время одной из таких прогулок с псом, и если бы не он гнить мне в земле. Снова ласково потрепал своего самого преданного друга между ушей, отчего тот довольно заурчал. Тогда топор местного алкаша раздробил всё правое предплечье, и руку пришлось отнимать, а их с товарищем хоронить. Службу покинул, но хоть не сел, долго боялся, что пса отравят, но мстить за эту парочку, было видать некому.
Я провёл в игре всего несколько дней, но мне там не хватало такого вот мохнатого молчаливого и преданного друга. Надо будет при оказии обязательно разузнать про петов.
Пока предавался размышлениям, зазвонил телефон, номер был не знаком. Не люблю отвечать на такие входящие, но любопытство пересилило.
— Шалом, лысый черт! — раздалось на том конце — голос был смутно знаком.
— У нас в роду все мужчины такие к тридцати годам. Ге-не-ти-че-ско-е, — по слогам протянул я, — Извини не узнал кто это?
— Валёк это, друг старинный. А что до лысин — один твой дед чего стоил, плешь, как попка младенца, да и лютый был старикан. Как вспомню его, сразу ремень перед глазами мелькает, и задница свербит.
— Насчёт друга я бы поспорил! Богатым будешь, не хрен воровать было фруктово-ягодное добро! Поделом! Какими судьбами и кто номер дал?
— Булат, да ладно, ты брось! С глаз долой из сердца вон, как говорится!