Добрые дела - это всегда неприятности. Над добрыми делами смеются, за них лупят по-черному. Добро люди обычно не приемлют. Сколько раз я горела на этом! Еще в школе - на контрольных по истории - подружки, которые списывали у меня, получали "отлично". Мне же доставалось "удовлетворительно". Теперь, кажется, понимаю, что так наша "историчка" Марья Степановна пыталась отбить у меня желание делиться с посторонними своими знаниями. Возможно, она была права: необходимо ценить собственный труд. Но ее старания пропали зря. Как я могла не дать лучшей подруге Галке посмотреть мою тетрадку?..
Вот и сейчас. Спасаю человека, а окружающие этого не видят.
Два ствола глядели в мой лоб черными отверстиями - я даже могла различить нарезку внутри них.
Что же эти жандармы такие тупые! Где оружие, которое я должна бросить? Светкино платье обтягивает меня, словно вакуумная упаковка. Да, с ног до головы я заляпана кровью - будто только из разделочного цеха! Но должны же они быть повнимательнее и заметить, что я держу на руках раненого!
- Послушайте...
- Отпустите заложника! - Голос женщины-жандарма сорвался в конце фразы. Нет, это в самом деле серьезно. Так серьезно, что описаться можно. Даже напарник женщины оторвался от меня и опасливо глянул на боевую подругу.
Демонстративно медленно, чтобы не провоцировать жандармов на расстрел, я опустилась на колени, сгрузив тело Жаке на пол. Оба дула напряженно сопроводили меня.
- Послушайте, - попробовала я снова. - Этому человеку срочно нужен врач. И еще. Настоящие преступники уходят. Их можно догнать. У них как раз находится заложник!
- Бросьте оружие! - озлобленно повторила женщина. Как же ее переклинило!
- Вы что? Вы не должны в меня стрелять, не я злодейка на сегодняшнем вечере. И потом, если вы пристрелите меня, погибнет и моя подруга... Как вы этого не понимаете!
- Бросьте оружие! - заорала женщина.
Она приблизилась ко мне и почти уперла дуло в мой лоб. Ее напарник остался позади. Выглядел он растерянным и уже не целился. Явно не ожидал такой истерики от коллеги.
- Анна... - осторожно произнес он.
- Замолчи! - закричала женщина. - Где...
Я не позволила ей закончить. Молниеносным движением ухватила за ствол, резко рванула на себя. В чопорной рекреации раздался варварский звук сломанного пальца... и револьвер оказался в моих руках.
- Назад! - заорала я, направив железную игрушку в блюстителей порядка. - Бросить оружие!!
Взгляд женщины-жандарма оставался безумным, когда она пятилась, сжимая кисть правой руки. Раздался глухой стук. Ее напарник бросил на паркет свой табельный, поднимая дрожащие ладони.
- Как вам не стыдно! - сказала я, не опуская револьвера. - Вы должны бороться с бандитами. А сами толкаете людей на преступления. Где ваш разум?
Они меня не понимали. Я видела это по глазам. В них читался только страх. Как бы "кровавая Мэри", только что прирезавшая месье в смокинге, не устроила парочке добросовестных жандармов глубокий свинцовый массаж.
Я махнула на них рукой, подошла к мраморным перилам и крикнула вниз:
- Здесь есть врач? Срочно нужен врач! У меня раненый!
От компании мужчин отделился немолодой человек, с сомнением поднял подбородок, глядя на меня.
- Быстрее сюда! - крикнула я ему. - Здесь раненый!
Пока он неуклюже взбирался по лестнице, мальчик и девочка, игравшие в полицейских, изумленно пожирали меня глазами. Кажется, до них что-то дошло. Черт возьми, неужели для пробуждения их разума обязательно ломать им пальцы и махать под носом револьвером!
Добравшийся до нас врач покосился на короткоствольный аргумент в моей руке, но, заметив этнографа, тут же кинулся к нему.
- Господи! Это же Анри! Что с ним случилось?
- Его пырнули ножом.
Я опустила револьвер. В нем больше не было нужды. Раньше мужчина-жандарм сомневался, а теперь и вовсе убедился в моей непричастности к преступлению. Во взгляде женщины пропала истеричность. Осталась только дикая боль, заставившая ее прижаться к стене и исторгать безмолвный крик.
- Он будет жить? - спросила я врача, кусая окровавленный ноготь.
- Надеюсь... - ответил он, наклоняясь к губам Анри. - Да, он дышит. Нужны бинты, марля, антисептики...
- Вы поможете? - спросила я мужчину-жандарма.
- Да, - с готовностью закивал он. - Конечно.
Я протянула ему револьвер и только тут поняла, что до сего момента никогда не держала в руках страшное изобретение человечества. Надо же... Угрожала пистолетом, даже не зная - заряжен он или нет. Такой маленький, но тяжелый... Весомое средство убеждения.
Жандарм взял револьвер - на какое-то мгновение меня кольнуло сомнение, - но опустил оружие в кобуру.
- Нужно догнать преступников, - сказала я. - Они уходят по реке. В их руках находится заложница...
Парень растерянно обернулся к напарнице, которая, прижавшись к стене, продолжала беззвучно хватать ртом воздух. Понятно, кто у них главный. Шефу сейчас не до преследования, у нее небольшие проблемы. А помощник, похоже, способен только щеголять в полицейской форме и кричать: "Руки вверх! Нашпигую пулями, как утку яблоками!"
- Вы приехали вдвоем? - спросила я.
Он пожал плечами, подразумевая: "А что, собственно, такого! Убийство есть убийство. Не в первый раз. Зачем здесь толпа".
От полицейских толку не будет. Ожидать других - бессмысленно.
Веру нужно спасать самой. Раненому этнографу подсобила, как могла. От меня больше ничего не зависит.
Я в последний раз взглянула на бледное лицо Жаке, рывком оторвала кончик ногтя и понеслась вниз по лестнице.
Сколько же потеряно времени на бестолковых жандармов! Моторные лодки, конечно, не реактивные, до Африки не успели добраться, но догоню ли я их?
Думая об этом, вылетела на парадное крыльцо. Толпившиеся там дамы и месье шарахнулись от меня, как от чумы. Еще бы... Выгляжу так, словно прирезала парочку капиталистов, причем исключительно из идейных соображений.
Прямо перед входом стоял пустой патрульный "рено" с мигалками. Такого же синего цвета, как форма жандармов. Я на мгновение притормозила возле машины.