Второй — узкий, как старческая авоська, неприметный. Опасный. Опасность эту выдавали глаза. Вроде бы подернутые ленивой поволокой, но цепкие, острые. Взглянул — как оцарапал. Губы тонкие, жесткие, как проволока. А вот волосы подкачали. Не для такой внешности волосы — цыплячий пушок, сквозь который просвечивает розовый череп.
— Светлая, — хмуро кивнул Гукин и утер покрасневшее лицо платком. — Опаздываешь. Проходи, садись. — Никита Степанович указал на свободный стул. — Знакомьтесь, товарищи. Это Екатерина Михайловна Светлая. Начальник оперативного отдела нашего ГУВД. Ну, с майором Петрусенко вы вроде знакомы, а эти двое товарищей, — Гукин указал на незнакомых, — из области. Начальник оперативного отдела областного ГУВД майор Казин Николай Иванович, — «киношный» серьезно кивнул, — и заместитель начальника областного ОБНОНа подполковник Головин Михаил Владимирович. — «Опасный» даже и не кивнул, а так, только глаза прикрыл.
Катя поздоровалась, скромненько так присела на свободный стул. Начальство независимых не любит, стало быть, держать себя нужно соответственно. Тихо и незаметно.
Никита Степанович нервничал, то и дело утирал пот с лица. Катя его понимала. Птицы слетелись важные, что и говорить. Одно не ясно: почему все трое ведут себя так, словно над ними омоновец с дубинкой стоит? Или теперь принято оставлять начальственные замашки за дверью?
— Ну что? — Гукин в очередной раз достал платок, но лицо утирать не стал, а вместо этого утер шею и посмотрел на часы. — Пора бы уже начинать.
«Действительно, — подумала Катя. — Пора бы. А то работы еще — воз и телега. Без нее, без родимой, как без пряников».
Катя вздохнула, чем вызвала косые взгляды со стороны приглашенной троицы. У них тоже дел было по горло. К тому же они принадлежали к клану начальства, причем начальства не местного, а областного, и, значит, их дела априори не могли быть менее важными и неотложными. Тем не менее они терпеливо ждали, а Катя позволила себе высказаться. Нехорошо, товарищ. Некорректно.
В этот момент дверь открылась и в кабинет заглянула Ледяная Глыбища. Выглядела она так, словно минуту назад увидела кинозвезду. В том смысле, что на ее губах сияла глуповато-восторженная улыбка, а на лице застыло выражение полного клинического счастья.
— Никита Степанович, — прощебетала Ледяная Глыбища. — К вам посетитель. Я сказала, что у вас совещание, а он…
Из-за ее спины вдруг высунулся давешний Катин замшевопиджачный знакомец. Тот самый, который едва не пригласил ее в ресторан. А за ним маячило джинсовое, худющее и нескладное.
— Спасибо, Галочка, — сказал «пиджачный» Глыбище, и Катя едва не открыла от изумления рот.
После пяти минут знакомства — и «Галочка»? Это что же за суперменистый мужик такой, что так запросто называет Глыбищу Галочкой и не получает с ходу по физиономии? Гипнотизер, не иначе. Или колдун. «Замшевопиджачный» улыбнулся Глыбище ну просто чертовски обаятельно.
«Вот после таких улыбок женщины и бросают семьи», — подумала Катя. И почему-то почувствовала неприязнь к незнакомцу.
— Товарищ Гукин, мне необходимо срочно с вами поговорить, — сообщил тем временем мужчина и протиснулся в кабинет, а следом за ним просочился и паренек в джинсе. — Тут, знаете ли, такое дело…
К немалому удивлению Кати, Гукин не рявкнул и не затопал на посетителя ногами. Напротив, он махнул Глыбище:
— Галочка, идите.
Та вышла, тщательно прикрыв за собой дверь. К еще большему удивлению Кати, Никита Степанович и тут не стал топать ногами. Напротив, он поднялся, оправил топорщащийся на животе китель и указал посетителям на стулья:
— Здравствуйте. Присаживайтесь, пожалуйста.
Областные, почувствовав подвох, переглянулись. Гукин, отдуваясь, опустился в свое законное кресло и пояснил для всех присутствующих:
— Товарищи, знакомьтесь. Полковник Америдзе Руслан Рубенович. — «Замшевый» наклонил голову. — Капитан Вдовин Аркадий Васильевич. — Молодой обвел присутствующих взглядом. — Товарищи из ФСБ.
— Из областного управления? — раскатистым басом уточнил Петрусенко.
— Из главного, — ответил Америдзе просто и улыбнулся.
Спокойствия и обаяния у полковника оказалось хоть отбавляй. Чувствовалась в нем сила и уверенность.
Зато Вдовин остался серьезен. Он вообще все больше молчал, только вглядывался в собеседников, словно бы надеялся разгадать тайный смысл, кроющийся за их вопросами.