Гукин засопел, обильно покрылся потом. А что ему еще оставалось делать? Только сидеть, сопеть и потеть. Против фактов не попрешь.
— И все-таки к чему вы ведете, я не пойму? — ощетинился он.
— Для подобного всплеска, — спокойно продолжал Америдзе, — должны быть какие-то социальные предпосылки. Мы тщательно изучили ситуацию в городе и по области в целом. Что касательно вашего города — в позапрошлом году на ткацком комбинате прошло сокращение. На двадцать процентов. Плюс инфляция. Повышение тарифов на энергоресурсы и, как следствие, рост цен на товары первой необходимости, на коммунальные услуги, на транспорт. Мы просчитали последствия, и… они оказались вполне адекватными. Задолженности по квартплате выросли на тридцать процентов, количество безбилетников в общественном транспорте — почти на сорок и так далее, — он закрыл свою папку, положил на стол и прижал ладонью. — В прошлом же году никаких мощных социальных факторов не зафиксировано вовсе. Более того, правительство увеличило зарплаты бюджетникам и пенсии, а ваш мэр снизил тарифы на коммунальные услуги, покрывая разницу из городского бюджета. О чем это говорит?
— И о чем же это говорит? — поинтересовался с подчеркнутой усталостью в голосе Казин.
— А это говорит о том…
— Что рост уличной преступности не связан с общими социальными причинами, — закончила за фээсбэшника Катя. — Я права?
— Именно, — кивнул Америдзе. — Далее, в прошлом году местный ОБНОН работал на редкость успешно. — Петрусенко шлепнул свою папочку на стол, откинулся в кресле, прищурился, с легкой, но натянутой улыбкой наблюдая за фээсбэшником. — Показатели просто выше всяких похвал. — Америдзе повернулся к Головину: — Михаил Владимирович, сколько крупных грузов вам удалось перехватить по области?
— Три, — Головин царапнул фээсбэшника неприязненным взглядом. — А что?
— А каков средний годовой показатель?
— Да такой же и есть. Две-три партии. Но это по крупным грузам. Средних и мелких больше.
— А у вас? — Америдзе взглянул на Петрусенко.
— Четыре, — пробасил тот и, предвосхищая следующий вопрос, добавил: — В обычный-то год, конечно, меньше. Один-два груза берем. Бывает, что и третий прихватываем, но это редко. Хотя раз на раз не приходится, — тут же оговорился Петрусенко. — Случается, и с „пустышкой“ выходим. А отдельных верблюдов ловим часто. По десятку-полтора за год.
— А в прошлом году?
— И в прошлом примерно так же. Пятнадцать где-то… Точно не помню, но у вас же, наверное, в бумажках цифра есть?
— Есть, — Америдзе полистал папку. — Семнадцать отдельных перевозчиков. Чуть больше обычного среднегодового показателя.
— Ну и что? — не без капли иронии полюбопытствовал Петрусенко. — Понимаю, вы бы нагрянули, если бы мои парни сработали плохо. А так-то чего? Показатели растут. Начальство вроде довольно.
— Курьеры-одиночки, как вы понимаете, погоды не делают. Их груз практически не влияет на розничную цену, а вот оптовики — да. — Фээсбэшник снова полистал доклад. — Таким образом, складывается прелюбопытнейшая картина. Вы перехватили четыре груза общим весом… без малого полторы тонны. Солидный вес. Можно сказать, две трети годовой нормы любого города, сопоставимого по количеству населения с вашим. Верно?
— Вам видней, — ответил спокойно Петрусенко.
— Итак, вы практически перекрыли поступление наркотиков в город, — подвел черту Америдзе. — Нанесли серьезный удар по наркоторговле.
— И что?
— Казалось бы, розничные цены должны вырасти, но… — фээсбэшник поднял палец. — Вместо этого они падают.
— Так Москва же рядом, — пояснил со снисходительной улыбкой, как маленькому, Петрусенко. — Всего-то час с небольшим на машине. Вези — не хочу.
— Поставки в ваш город идут не через Москву. По крайней мере, по данным нашего оперативного отдела. Об этом же говорят и четыре крупные партии, задержанные вашими людьми, — возразил Америдзе. — В любом случае, будь все так, как вы сказали, розничные цены подтянулись бы до уровня московских. А с учетом риска доставки и отсутствия наркотиков в городе — еще выше. Но цены снизились. Причем на тяжелые наркотики куда сильнее, чем на легкие.